Бубенец повернулся зубцами к музыканту.

— О, это вы… Во имя Истины — да будет ночь!

В их голосах слышался особый трепет — тот же, что звучал в тоне Кобзаря, когда тот впервые показал игрокам Полночь. Гордость и страх. Восхищение и ужас. Преклонение и печаль. Вот что послышалось Тео, когда эти двое обменялись странной присказкой — видимо, был в ней более глубинный смысл, чем тот, что открылся Теодору.

— Я слушаю тебя! Задавай вопрос — и узнаешь любую истину, что известна Великому Кику, да будет его тень бесконечна!

Бубенец буквально леденил пальцы, и по коже Тео поползли мурашки. Он открыл рот, но язык примерз к нёбу.

— Йонва… т-то есть Война… Он вырвался в наш мир, и я узнал, что есть нечто, способное его одолеть. Что это, как мне это получить?

— А-а… — раздался скрипучий смешок. — Ну что ж, Теодор Ливиану, слушай внимательно, ибо дважды я не повторяю.

Пение бубенца стихло. Зубчики сомкнулись, дрожь прекратилась. Это снова был обычный металлический бубенец, какой можно купить на любой ярмарке.

— Какой-то Алтарь…

— Не какой-то, а ее самой!

Тео нахмурился. Кобзарь вытащил три карты:

— Если есть на свете Смерть…

Он развернул первую карту: туз треф.

— Война…

Кобзарь показал вторую: пиковый туз.

— То, стало быть, есть и…

Туз с красным сердцем по центру.

— Любовь?

— Amor vincit omnia, Тео. Безусловно, она существует, но вот уже добрую сотню лет ее никто не видел. Любовь появляется, лишь когда чаши весов Мира колеблются, когда Война тянет человечество вниз… Стало быть, у людей появится возможность получить что-то равное Войне по силе, и это приведет чаши в равновесие! Тот, кто разыщет Любовь, победит и Йонву, и нелюдимцев, ибо они есть порождение ненависти. Ты уже понял, как это сделать?

— Макабр?