– Тише, Саша! Иначе примчатся все остальные! – сзади раздается знакомый рык.

Такой же я слышал той злопамятной ночью, когда разобрал в нем слово «Беги».

Я вижу, как серый перевертень с белым пятном на лбу задирает голову другого оборотня. Тот самый ужасный оборотень, который постоянно попадался на пути и снился в кошмарах. Его лапищи охватывают челюсть перевертня, который силится вырваться из стальной хватки, на рыжеватой шерсти мотаются лохмотья милицейской одежды.

Я едва не расплачиваюсь за свою заминку, когда Жмырь вылетает из обломков шкафа. Лапищи бьют по воздуху в том месте, где я только что был. Танцевальным пируэтом я ухожу с линии атаки и оказываюсь сбоку.

Серое тело врезается в крашенную масляной краской больничную стену. Гремит и отлетает в сторону пружинная кровать. Жмырь снова бросается на меня…

Мощное тело пролетает мимо, когда третья игла впивается в сердце оборотня. Как мешок с мукой Жмырь валится возле Голубева, который ломает шею рыжеватому перевертню.

Бывший прапорщик извивается как угорь, пытается вырваться из стальных объятий серого перевертня. Верхние лапы оттягивают ломающие шею конечности, нижние царапают и бьют по полу.

У Жмыря моментально исчезает шерсть, из раны на сердце цедятся алые струи, тело изгибается в агонии. Я огибаю сражающихся перевертней и с размаху вбиваю медный стержень в запачканный кровью лоб. Обезображенный человек ещё пару раз дергается и затихает на полу.

– Помоги ему, Саша, – слышится тетин голос с кровати.

Я оглядываюсь на пару перевертней. Поломали бы они друг друга, а потом я бы убил победителя. Но враг моего врага – мой друг, поэтому я всаживаю иглу в сердце нижнего оборотня. Тот гулко ухает, лапищи скребут по полу, оторвавшись от стягивающих захватов и, после громкого хруста, голова начинает отделяться от туловища.  Последний рывок и на пол падает человеческая голова.

– Навыки не потерял, – раздается с кровати спокойный теткин голос.

– Такое не забывается, тетя Маша. Подайте плащ, пожалуйста! – отвечает Голубев-оборотень.

– Какой же он тяжелый! В карманах камни носишь? – тетя с оханьем протягивает одежду.

– Почти, сейчас эти камни поставлю на пять минут, и пусть потом их собирает воронье! – рычит Голубев, заводя небольшой будильник китайского производства. Корявые пальцы предназначены разрывать и ломать кости противника, поэтому с трудом управляются с мелкими деталями.

– Взрывчатка, что ли? – спрашивает тетка. – Тогда надо собираться, не следует в ночнушке по Шуе бегать, все-таки пожилая дама.

Сухонькая фигурка поднимается с кровати и вытаскивает из осколков стекла цветастый халат, тот самый, который мы собрали ей в дорогу.

Такие спокойные. Такие невозмутимые.

Словно зря я куда-то летел и напрасно переживал за тетю. Тётя и оборотень. Оборотень и тётя, деловитые, сосредоточенные. В голове также мутит. Пол покачивается под ногами.

– Может, вы объясните, что происходит? – я медленно смещаюсь к окну.

– Там они стоят, – Голубев кивает на улицу. – Никуда не делись, можешь помахать рукой.