– Ормсон, я хочу кое о чем тебя спросить.

– Чем я могу помочь вам, сэр?

– Макинтайр говорит, ты человек читающий. Что ты думаешь о военной поэзии?

Я пожал плечами.

– А что ты думаешь о войне?

– Меня пугает сама идея. Простите, что я так говорю, сэр, но для меня непостижимо, что человек добровольно отправляется убивать или чтобы быть убитым, если только его любимым не угрожает смертельная опасность и убийство может их спасти. Но даже в таком случае я, вероятно, оказался бы трусом. Если честно, сама идея мне малопонятна.

Хэр с серьезным видом наклонил голову.

– А если бы твоя страна – твое правительство, твой флаг, твой народ – ожидали войну? Нет, не то, что ожидали, а требовали?

У меня вырвалось что-то вроде фырканья.

Хэр подался вперед и налил нам еще по капельке.

– Помнишь, я упоминал поэта Зигфрида Сассуна? – Хэр рассказал, что написал личное письмо Сассуну в Крейглокхарт, желая сообщить, что солдаты порой неумолимы, но к сложному положению поэта он испытывает лишь глубочайшее сочувствие. В дальнейшем они обменялись несколькими письмами – делились историями о Крейглокхарте, обсуждали поэзию.

– Очень приятно, Ормсон, восторгаться кем-то и впоследствии не разочароваться. Я глубоко чту Сассуна.

– В самом деле, – искренне проговорил я. – Это очень приятно.

– И вот столкнулся я с жестокой иронией. На одном конце стола у меня пачка писем от Сассуна. Отправленные в феврале, они задержались по пути в Лонгйир. В них несколько черновых вариантов стихотворений Уилфреда Оуэна, еще одного солдата и бывшего узника Крейглокхарта. Сассун желает помочь карьере молодого поэта, представляет его как многообещающего и с благословения Оуэна просит в ответном письме отозваться о стихотворении. Ты только послушай:

Я покачал головой, а Хэр кивнул, словно мы достигли полного согласия.

– На другом конце стола у меня письмо от старого товарища, сообщающее, что Сассун, равно как и Оуэн, добровольно вернулся на военную службу и буквально в нынешнем месяце был ранен в голову. Ни много ни мало при обстреле со стороны своих.

– Ой, сэр! – воскликнул я, встав со своего места. – Так вы говорите, что Сассун погиб?

– Нет, Ормсон, нет. Успокойся. Сассун жив. Очень слаб, но жив. Хочу утешить его письмом. Или… нет, не утешить. Вот даже не знаю. Никакой ясности нет. Подбодрить его. Не быть требовательным? Хочу, если угодно, рассказать ему свою историю.

– Цель достойная, сэр. Сассун наверняка оценит вашу откровенность.

– Может, и оценит, – сказал Хэр, – когда здоровье позволит читать. Но, пытаясь складывать слова, я чувствую себя скованно. В конце концов я не поэт. Может, ты, Ормсон, окажешь любезность, выслушав мою историю, чтобы я знал, как лучше преподнести последовательность событий?