А мне для удовлетворения внутреннего состояния вполне хватает, что я смог помочь брату по несчастью, что смогу помочь тебе, чтобы ты была дома и была там счастлива. Мне моя жизнь менее всего доставляет полноту существования. Я уже не жду чего-то большего. Давно готов к смерти. И меня не волнует, как меня пристрелят. Свое полезное в жизни, что смог, я сделал. Мое место в горах. Меня еще, наверное, ждет на крутых склонах вечный Гу-ру. Если я дойду туда, то может быть найду свое философское успокоение. Ты права: наверное я уже не могу называться человеком. Слишком много крови на моей тропе. Но убивать каждый раз, даже за правое дело, мне становится труднее. Мне надо уйти туда, где я не опасен. Это горы. Это мои духовные отцы. Это вечный Гу-ру.

— Что ты говоришь? — снова с надрывом запричитала девушка. — Что ты наговариваешь на себя. Ты еще не растерял свой разум. Ты должен жить среди людей.

— Мне это не дано. Как не дано было с первых дней осознанья своего видеть родных, видеть людей, у которых счастье — это семья, дети, родные. Страницы моей жизни никчемно запачканы кровью других судеб. И все тепло моего существа, наверное, осталось там, с матерью. Я во многом не понимаю себя, того, что делаю. Я даже не знаю, что смогу сказать настоятелю о своих последних годах в Америке. Если я для этого рожден, то ошибка Всевышнего, что он сохранил мне жизнь тогда, когда я мог без страданий умереть рядом с родителями. Люди, противоборствуя друг с другом, отстаивают какие-то свои интересы. Я же никаких интересов не имею в жизни, а стреляю по ним, как запрограммированный.

Зачем это? Если я уйду от людей, прекратятся эти никому не нужные интриги, стрельба, убийства, горе. Я давно не смотрел спокойно на звезды. Забыл, как они мигают.

Рус надолго замолчал.

Дина повернулась к нему.

— Почему ты думаешь, что я буду тебе мешать? Я тоже люблю на звезды смотреть.

— Звезды разговаривают только наедине, — вспоминая свое, что-то очень далекое, совсем тихо ответил Рус.

— Видишь, ты можешь быть человеком. Я не буду тебе мешать, — еще тише проговорила девушка.

Монах снова пришел в себя, посмотрел на Дину.

Я для тебя сухое дерево. Тебе нужен человек, с которым ты будешь иметь счастье человеческого бытия: семью, детей.

— А я хочу быть только с тобой. У меня свое понятие счастья.

— Это временный, детский каприз, — как-то даже жестко для себя ответил Рус.

— Тебе нужны не звезды, а дети. В них глубина и широта всей Вселенной.

— Это не для меня.

Дина снова закрыла лицо руками, тихо заплакала.

— Это неестественно. А я знаю, как найти монастырь, — вдруг с детским вызовом воскликнула девушка.

— А кто мог тебе сказать?

— Не скажу.

— Если это Сен, то по его байкам ты можешь забрести куда-нибудь в Таиланд. Он всегда был интересным сказочником для нас.