— Он сказал, чтобы шли через черный ход, — говорит Элла, заглядывая за толпу, и тащит меня к задней части клуба.

В переулке темно и воняет.

Снаружи курят девушки «Электры». Я внутренне готовлюсь к их реакции на нас: дружелюбной, пренебрежительной — кто знает? Одна, рыжеволосая и очень красивая, роется в клатче от «Прада», достает сигарету и, склонив голову набок, прикуривает от зажигалки, поданной подругой. Она отбрасывает волосы за плечи, чтобы случайно не опалить их, затягивается и выпрямляется. Брюнетка атлетического телосложения убирает зажигалку в карман джинсов, которые сидят на ней как вторая кожа, приваливается к стене и упирается в кирпичи ногой в туфле с прозрачной шпилькой. Между глубокими затяжками подруги нежно обнимаются.

К ним присоединяются две хрупкие блондинки, близняшки, у обеих волосы собраны в высокие прически, напоминающие мороженое «Мистер Софти». Обе моложе двух других, они то и дело бросают на них оценивающие взгляды и улыбаются, и их сильно подведенные глаза мечут молнии.

— Ты не обязана это делать, — говорю я, поворачиваясь к Элле, которая трижды сжимает мне руку.

— Все в порядке, пошли, — говорит она. — Мы здесь ненадолго. Слово даю.

Пауза.

— Как там те, что внутри? В порядке? — шепчет она, подтягивая меня к себе.

— А ты как думаешь, черт побери? — огрызается Раннер, перехватывая Тело.

Элла останавливается и осмысливает мои слова.

— Извини, — говорю я, заталкивая Раннер внутрь, — ты же знаешь Раннер. Временами ее трудно заткнуть.

Взяв меня за плечи, мой Здравый смысл смотрит мне прямо в глаза.

— Слушайте меня все, — говорит она, желая подбодрить нас. — Все будет отлично. Доверьтесь мне.

Мы идем по переулку. От звона бьющихся бутылок я подпрыгиваю и жмусь к Элле.

Я неожиданно вспоминаю — нервы-то натянуты, — что рыжеволосая — это та, что обвивалась вокруг хромированного шеста в среду вечером. Подойдя поближе, я понимаю, что она старше, чем мне казалось. На губе у нее родинка, возраст спрятан под толстым слоем грима и обтягивающей одеждой. Ее глаза широко распахнуты и шальные — верный признак того, что она обкурилась.

— Мне нужен Навид, — заявляет Элла.

Учуяв ее неуверенность, девицы улыбаются. Кажется, им нравится, что у них превосходство над ней.

— А ты кто такая? — спрашивает одна из сестричек «Софти».

— Элла.

— Он никогда не говорил ни о какой Элле, — говорит она.