— Ты под кайфом? — говорю я.

— Совсем чуть-чуть. Чтобы успокоить нервы.

Теперь, когда она призналась, я замечаю, что у нее и движения резче, чем обычно. Она оживляется при любом звуке или движении. Взгляд у нее дикий. Звериный, как у бродячей кошки.

Она наклоняется вперед, чуткая и бдительная.

— Вот, — шепчет она, кладя ожерелье с ключиком мне в ладонь. — Думаю, им можно открыть верхний ящик письменного стола Навида.

— А ты не пробовала? — спрашиваю я.

— Кесси только что уехала. И я не хотела, чтобы Шон что-то заподозрил. Попробуй этот ключ, — настаивает она. — Если получится, ты заберешь коды от даркнета. — Она загибает мои пальцы. Я ощущаю жар в ладони, как будто там лесной пожар.

На лестнице мимо меня проходят Ненавистница бананов и Эми, их черные юбки короче, чем всегда. И без карманов.

Эми держится за перила и, чтобы не встречаться со мной взглядом, поправляет бант на своей заднице, а потом вытирает нос. Она тоже под кайфом. Пройдя мимо, она оборачивается.

— Что? — говорю я.

Эми покачивается, стоя на ступеньке.

— У меня с тобой никогда не было проблем, — говорит она. — Ты должна знать это.

Во рту у меня пересохло, нервы натянуты до предела. Я вхожу в кабинет Навида. Я смотрю на его письменный стол, на верхний ящик с обличающими его уликами. Я так сильно сжимаю ключ во вспотевшей ладони, что на коже остается отпечаток.

«Давай», — подталкивают Паскуды.

Ключ входит в замок, но когда я пытаюсь повернуть его, он не поворачивается. Я пытаюсь и так, и этак, моя рука дрожит, сердце едва не выпрыгивает из груди, но ключ не поворачивается. Я вытаскиваю его и пробую еще раз. Ничего. Я дую на него, тру о лосины и пробую еще раз.

«Черт».

Сердце гулко бьется о ребра, от страха начинает кружиться голова. Звяканье бутылок в ящиках заставляет меня подпрыгнуть. Я замираю. Прислушиваюсь к мужским голосам по ту сторону тонких, как рисовая бумага, стен.

«Вообще-то об этом должна была позаботиться Элла, — говорю я. — Проклятье».

Я оглядываю стол Навида в поисках чего-нибудь острого, чем можно было бы открыть ящик. Там нет ничего, кроме ручек, порнухи и чеков. Пепельницы. Степлера.

Я оглядываю полки, приподнимаюсь на цыпочки и провожу рукой по верхней. Опять ничего.