Слова выходили неловкими, скупыми, но Макото подумал, что Сацуки стоит их услышать. А возможно, дело было в том, что его самого никто и никогда не хвалил. Отчего-то – и он сам не мог объяснить себе отчего – ему нравилось заботиться о ней. Нравилось видеть, как она улыбается.

Сацуки села, вытерла лоб рукавом и улыбнулась. На сердце у Макото стало тепло.

– Пойдём, – он встал и протянул ей руку. – Если поторопимся, успеем помыться со всеми.

Сацуки приняла его ладонь и тут же покраснела, глядя на Макото во все глаза.

– Что значит – со всеми?

Над большой круглой купелью ротенбуро клубились облака пара, и перекатывались между камнями и бамбуковыми ширмами волны смеха. К самым краям купели подбирался снег, а на поверхности воды плавали яркие плоды юдзу, наполняя воздух приятным сладким ароматом. Кёко, Райдэн и Мико уже грелись в воде, обсуждая прошедшую тренировку. Макото собрал волосы в высокий пучок, хорошенько вымылся холодной водой, пропрыгал, шипя от недовольства, по снегу, и наконец забрался в горячую воду, погрузившись по самый подбородок, чтобы быстрее согреться.

– О-о-о, малыш Макото подрос! – заорала Кёко и хохоча бросила в него юдзу. – Я всё видела!

– Заткнись, – огрызнулся Макото и кинул плод обратно, а Кёко, увернувшись, противно захихикала. Юдзу упал в воду, окатив их с Мико горячими брызгами.

– Что-о! – протянула она. – Я же сделала комплимент!

– Я не нуждаюсь в твоих комплиментах, Кёко.

– А чьи тебе нужны? – Та придвинулась ближе, толкнула Макото плечом и хитро улыбнулась. – Нашей юной принцессы?

– Кёко, хватит его смущать, – встряла Мико.

– Я не смущаюсь! – цыкнул Макото.

– Поэтому ты такой красный? – прищурилась Кёко.

– Это от горячей воды!

– Да, конечно, мы все так и подумали.

– Я иду. Отвернитесь, пожалуйста… – Из-за бамбуковой ширмы выглянула красная до самых кончиков ушей Сацуки, завёрнутая в тонкое полотенце. Макото с удивлением отметил, что она была куда более худая и хрупкая, чем ему казалось. На фоне крепкой, плечистой Мико и мускулистой, полногрудой Кёко Сацуки казалась особенно хрупкой и тонкой. Из аккуратного пучка выбилась прядь за мило оттопыренным ухом, она завивалась в спираль и ложилась на плечо, подчёркивая изящную шею и ровную линию ключиц.

– Я же попросила отвернуться, – сказала Сацуки и повыше подтянула полотенце на груди, сделавшись пунцовой, а Макото осознал, что единственный продолжал смотреть на неё. Как полный дурак.

Кёко прыснула, схватила его за ухо и дёрнула, едва не окунув Макото лицом в воду.

– Ты там чего разглядеть пытаешься?