У Альдоны задрожали губы. В глазах показались слезы. Я впервые видел ее такой шокированной и уязвимой. Нет, никакая она не «Снежная королева». Просто, девчонка, попавшая в жернова большой политики. Большой и грязной. Прости, меня, Аля! Я вынужден использовать тебя «втемную».

— Я… я не верю — мотает головой девушка — Это какая-то провокация. Надо сказать Кузнецову. Я… мы с отцом хорошо знаем Калугина. Дружили семьями… Не может быть, я не верю. Кто? Кто это тебе дал?? Где этот Кинг?! В туалете?

— Аля — я приобнимаю девушку и краем глаза вижу ревнивый взгляд Веры — Нельзя такое Кузнецову отдавать. Он же тоже из ПГУ.

— Тогда отцу! — Альдона приходит в себя и сжимает побелевшие губы.

Бинго! То, что я и хотел. Куда пойдет Веверс с письмом? Правильно, к Пельше! И такое уже не замять. Кто подписывал назначение Калугина? Андропов. Прощайте, Юрий Владимирович! СССР будет намного лучше без вас. И без, Калугина, конечно, тоже. Следующему приготовиться генералу ГРУ Полякову. Просто Поляков, спасибо книге «Анатомия предательства» Соколова в моем Айфоне, сейчас законсервировал свои контакты с ЦРУ и наиболее опасный крот в недрах советских спецслужб — Калугин. Ну, может еще Гордиевский.

И даже если мое письмо попадет на проверку в КГБ — выудить оттуда что-то компрометирующее меня невозможно. Текст я заранее прогнал через гугл-переводчик. В нем одни канцеляриты. Отпечатки пальцев — залегендированы. А искать пишущую машинку… Нет, бурильщики не настолько всемогущи.

Альдона не выдерживает и срывается в сторону мужского туалета. Под обалдевшими взглядами окружающих, врывается вовнутрь. Вытирая слезы, проверяет все кабинки. К нам подходит Кузнецов.

— Что происходит?! — нервы у подполковника уже ни к черту — Что за цирк??

Глядя на конверт, он пытается схватить девушку за руку.

— Не ваше дело! — Альдона резко отталкивает Кузнецова и идет к стойке регистрации. Вслед за ней начинают выдвигаться и все остальные.

— Виктор, что случилось? — а вот нашему директору удается поймать меня за руку — Почему Альдона плачет?

Клаймич озабочен и встревожен. Действительно, поездка выходит скандальной. Драки с итальянцами, эфир на телеканале РАИ, перестрелка на вилле Кальви… Даже приз и тот утерян. Что показывать советским чиновникам от культуры? Съеденный в поезде торт с надписью глазурью Felicitа?

— Григорий Давыдович — я сочувственно гляжу на директора — Альдона просто перенервничала. Устала и вот… По приезду, всех в отпуск. Немедленно!

— Покой нам только сниться — тяжело вздыхает Клаймич.

Наш багаж уезжает по ленте в нутро аэропорта, а я, расцеловавшись с Анной, вытерев ее слезы и пообещав писать, звонить (ага, как бы мне не стать невыездным по прилету), иду на паспортный контроль.

И вот, наконец, я в самолете. Откинул кресло, собрался спать. Самолет — полупустой, можно расположиться сразу на нескольких местах. Сейчас, не очень принято спать лежа и, пока я раздумываю, рядом устраивается Вера. Как говорил Горбатый из «Места встречи изменить нельзя»: «бабу не проведешь — она сердцем видит». Начинает Зая издалека. Рассказывает, какие подарки купила. Маме — отличные бархатные шторы с золотой вышивкой. Деду — инкрустированную разборную трость с фляжкой и двумя рюмками. Брежневой — кухонный комбайн. Он только появился в продаже, в западных магазинах. Должен произвести впечатление. Совсем не зря я брал наличные в банке. Командировочных на всю эту роскошь, явно бы не хватило.

Утреннее солнце, бьет прямо в иллюминатор — я закрываю шторку. Благодарю девушку, незаметно кладу руку на коленку. Бесполезно. Мою руку убирают и задают сакраментальный вопрос:

— Витя! — Вера сильно нервничает, кусает губы — Что у тебя с Альдоной? Только не ври мне!

Я закрываю глаза. В таких ситуациях, надо все отрицать. Даже, если тебя поймали в позиции «парень сверху» — утверждай, что шел и случайно упал. И так несколько раз. Ведь признание не облегчает вину, а просто добавляет срок.