Сталь, в которую облачился голос Череды, приневолила Щекаря прекратить всякие споры. Кузнец еще раз возвел глаза к сыну, впившемуся в желтоватый ствол, нехотя развернулся и пошел по дороге в село. Близнецы выкинули на пальцах, кому оставаться.

— Ну, чего мешкаете? — спросил староста.

— Давай тут осторожнее. Мы быстро обернемся, — похлопал кожевенник брата и поспешил за Щекарем, уже скрывшимся за поворотом.

Милава напоследок склонилась над водой, гарцующие водоросли навеяли воспоминания о недавнем сне. Невольно память подняла из глубин образ любимого верного пса Бутава, что не хуже няньки защищал и заботился о маленькой ворожее. И как только преданный друг, что помер на могилке мамки Милавы от истощения, мог перекинуться во сне, дарованном великим Велесом, в злобного хищника? Никак то было предупреждение.

Внезапно отражение ворожеи превратилось в чужой, смутно знакомый лик. Русалка! Милава отпрянула, но златовласая девица поднесла указательный палец ко рту, призывая к молчанию. Ворожея обернулась — Воста топталась на берегу, обрывая лепестки ромашки. Интересно, на какого из молодцев она гадала?

— Что тебе надобно? — шепотом спросила ворожея.

Утопленница поманила к себе.

— Чего ты медлишь? — нетерпеливо спросила Воста.

— Ничего, уже иду.

Однако, когда ворожея снова посмотрела на воду, сумела приметить лишь ускользающий в мутную глубину край льняной рубахи. Видать, громкий вопрос Восты спугнул русалку. Странно, что же она хотела рассказать? Милава пожалела девицу — отсутствие хвоста и одежка говорили, что русалка новорожденная. Никак этой купальской ночью утопла. Вот только где ж ворожея ее видела? Милава решила вернуться сюда к ночи да, оградив себя кольцом, выяснить, чего желала русалка. Кто ведает, может, она хотела передать весточку родным. Что ж, это немного задержит, но ничего. Одна ночь — и Милава сможет отправиться к себе на болота.

Ворожея убедилась, что на лике не осталось грязи, оторвалась от созерцания водной глади и выпрямилась:

— Пойдем.

Девицы молча побрели в деревню.

Как ни старался староста упросить Цвета покинуть дерево, тот не то что ни разу не откликнулся, даже пальцем не шевельнул. Что ж за нечистик тут злодействовал? Весь обоз перерезать да перевернуть обычному человеку не под силу. Да и разбоем не пахнет — на товар-то лиходей не покусился. Никак ведьмак залетный лиходействовал. Да еще там, в хате, Алеся какая-то хворь побила. Староста тяжко вздохнул. Против воли перед очами предстал образ пришлой девицы.

— Череда, а вдруг он помер? — высказал тревожную догадку кожевенник. — За все время, что мы тут, он даже не шелохнулся.

Староста еще раз поднял очи к вжавшемуся в ствол сосны Цвету и замотал головой:

— Нет, я отсюда вижу, как его веки смыкаются.

— И то верно, — с облегчением выдохнул кожевенных дел мастер, тоже узрев нечастое моргание.

— Но вот то, что парень рехнулся, боюсь, правда.

— Станет теперича, как Гедка-юродивый, по селу летать… Что?