— Ты тут особливо не командуй, ишь ты, староста выискался, — возмутился один из мужиков.

— А ты помалкивай. Где б ты сейчас был, кабы я не подоспел вовремя. Лежал бы на земле заместо этих чучел. — Хижа ткнул длинным пальцем с обгрызенным грязным ногтем в покоившиеся на мху подлоги.

Мужик прикусил губу, но выражение его лика не сменилось — и он, нахмурившись, сел на место свалившегося чучела. Рядом присел другой.

— То-то, — улыбнулся пьянчуга. — А вы давайте, шевелитесь!

Но кожевенники и не мыслили подчиняться. С чего бы? Они тоже в свой черед расстараются, чтобы дорога к яме Хиже запомнилась надолго. А уж когда высвободятся… Близнецы, точно сговорившись, упали наземь.

— Эй! Вставайте! Кому сказал?! — заалел от злости пьянчуга.

Братья нарочито вытянули ноги. Хижа поглядел на своих помощников, но те только пожали плечами.

— Вставайте! — сипловатый голос перешел на писк и сорвался. В бессилии пьянчуга пнул одного из кожевенников, но тут же отпрянул. Недобрый взгляд отогнал его аж на три шага.

— Ох, зря ты это сделал, — сказал один из мужиков.

— И я так мыслю, — поддержал другой. Охранители ведьмарской хаты довольно переглянулись.

— А ну-ка, берите их за руки да за ноги — и айда к яме! — распорядился Хижа.

— Вот еще! А как же Кукоба? — спросили охранители.

— Дотащите до ямы, а после вернетесь, — командовал пьянчуга.

— Не, не пойдем, — отказались охранители и устроились поудобней. У еще боле раскрасневшегося Хижи разве что дым из ушей не валил. Но он уразумел, что слушать его никто не собирался. И тем паче выполнять то, что он велит.

— Ну и нечистик с вами! Пущай тут лежат! — пьянчуга плюнул, развернулся и пошел в сторону деревни. Несостоявшиеся носильщики поплелись следом. Только охранители, открыв рты, молча, переводили взгляды с черного горба на связанных пленников.

Кузнеца сыскать не удалось. Милава попросила спутников схорониться подле капищ, покуда станет возносить молитвы — мало ли, кто их выследит, а так хоть двое сумеют скрыться да ее, ежели чего, вызволить. Череда и Алесь засели в кустах. Ворожея вынула из сумки травки, запалила их да стала обносить святыни. Сероватый дымок убегал вверх и, теряясь в вышине, доносился до самых богов. Его аромат привлекал высшие разумы к мирским бедам, кликал на подмогу, просил совета. Когда Милава достала ритуальный нож, староста с трудом удержал сына в убежище — тот так и рвался подставить для пореза свою руку.

— Надо ж было так втюхаться, — посмеивался Череда в усы. Но Алесь точно и не слышал того, не сводя очей с кружащейся Милавы. Она чувствовала его пристальный взгляд на собственной коже, он жег и ласкал одновременно.

Когда ритуал был исполнен, а боги пообещали свою поддержку, ворожея вернулась к спутникам.

— Ну и что теперича делать станем? — спросил староста и почесал затылок. — Я в опале впервые и впервые не ведаю, как поступить. Не мыслил, что доживу, когда селяне во мне заместо главы будут опоенного ведьмовством чурбана видеть.

— Ничего, Череда, все образуется, — мягко успокоила его Милава.