— И что ж делать? От нас они целебный напиток точно не возьмут, а Рафал…

— Вот дядьку Рафала и надобно на ноги поскорее поставить, — прервала ворожея Алеся. — Давайте вот как поступим: я взвара еще сготовлю, ты, Вит, пойдешь к врачевателю да поможешь ему хворь отогнать, а затем пущай моим лекарством люд лечит. Мы же покуда станем кузнеца искать. Надобно до ночи справиться. Не то совсем озвереет да снова на людей кидаться станет.

Мельник стал навроде тучи, зато Алесь ликовал.

— Это хорошо ты, Милава, придумала, — похвалил староста. — Надобно люду помочь.

Вит опустил плечи, шумно выдохнул и кивнул.

Укрывшись в густых зарослях, кои навряд ли могло пробуравить чужое око, Милава принялась готовить снадобье. Она строго наказала мельнику, как выходить Рафала.

— Ежели все пройдет, как надобно, то лекарь очень скоро придет в себя и иных вернет к жизни. Но помни, Вит, даже с этим напитком промедление смерти подобно. И не одной.

— Я понял, — твердо сказал мельник и, зажав заветный взвар под мышкой, поспешил в село.

— Даждьбог с тобой, — тихонько сказала Милава ему вслед. Алесь напрягся. Череда приглушенно хохотнул.

Как только Вит скрылся за елями, староста спросил:

— Куда теперича?

— К древним капищам.

— Зачем? — удивился Алесь.

— Недалече от них накануне купальской ночи я повстречала Щекаря. Он бился в агонии — претворялся в волка. Авось повезет — и теперича его там сыщем. А может, заговоренные клинки, через кои он перепрыгивал, как раз прикопаны именно там.

— А ежели не повезет? — спросил Алесь. Череда замер. Почудилось, что весь лес вдруг стих, притаился в ожидании ответа.

— А ежели не повезет… — выдохнула Милава, — тогда хоть помолюсь. Не отказали в помощи боги в прошлый раз, не откажут и нынче.

Кожевенники еле слышно прокрались к хате Кукобы. Они видели, как «бравые» охранители, съежившись в кустах, пугливо жались друг к дружке да не отвращали взоров от уродливого горба — обители ведьмарки при жизни и могилы после ее смерти. Братья переглянулись и решили действовать. Сжав в руках по камню, они приблизились к стражам почти вплотную — вот уже затылки оказались на расстоянии вытянутой руки. Осталось только занести кисть и опустить на головы жертв, что не ждали подвоха и опасности с иной стороны, кроме как обветшалой хижины. Близнецы так и сделали. Но заместо глуховатого звука (да как следствие обмякающих тел), камни погрузились во что-то мягкое. Близнецы недоуменно поглядели друг на друга. Подлог! Но догадка пришла слишком поздно. Кто-то крепко схватил близнецов да принялся связывать. Как ни отбивались мужики — ничего не вышло. Две пары крепких рук да ног не сдюжили с такими же натруженными руками да ногами, помноженными на два. Ну надо ж, в засаду угодили!

— А клюквинка ваша — дерьмо! — послышался знакомый голос. Хижа, почти не качаясь, вышел из-за кустов, где отсиживался, покуда кожевенников вязали по рукам да ногам. — Вы мыслили, что этот ход вам с рук сойдет? Нет уж! Дудки! Настал ваш черед заместо старосты с сынком в яме посидеть. И уж я расстараюсь, чтобы никто вам не помог оттуда выбраться, будьте покойны!

На языках близнецов созрели крепкие словца, которыми они бы щедро пригвоздили пьянчугу к сырой землице, вот только беда — кляпы мешали до рвоты.

— Ну а теперича, вы двое оставайтесь тут, караульте ведьмарку. Да глядите в оба — Череда с сынком на свободе гуляют. Как пить дать, захотят Кукобу захоронить. Мы ж покуда к яме отведем новых невольников.