— У Милли с головой получше, чем у некоторых, — процедила она, крепко прижимая малявку к себе. — Если бы ты видела все, что видит она, то свихнулась бы в первый же день. Тсс, маленькая, — ее голос тут же изменился: вместо злобно-шипящего стал ласковым и воркующим. — Тихо. Я с тобой. Все хорошо.

Иллин нежно погладила Милли по щеке. Малявка подняла на нее чуть замутненные, полные слез глаза.

— Пойдемте поскорее, — сказала она тихо и нетвердо. — Здесь очень плохое место. Мне трудно… трудно не слышать. И я не ненормальная! Пожалуйста, не думайте, что я ненормальная…

— Я так не думаю, малая, — торопливо сказала Рисса, хотя Милли сейчас здорово смахивала на шизичку в период обострения. — И Ремис не думает, правда?

Ремис, распознав в голосе Риссы угрожающие нотки, сделал понимающее лицо и важно кивнул. Милли это немного успокоило. Она даже вымучила улыбку и ускорила шаг, всем видом пытаясь показать, что с ней все в порядке.

— И все-таки, что за фигня творится с нашей малявкой? — тихо спросил Ремис, когда они немного оторвались от девчонок. — Правда видит что-то, или у нее просто мозги набекрень?

— У Иллин спроси, — пожала плечами Рисса. Ее это тоже занимало, причем она не знала, что хуже: ходить по гробнице с ненормальной девчонкой или ходить по гробнице, населенной чем-то невидимым и злобным. — Мне-то откуда знать?

— Ага. Чтобы она мне горло зубами порвала? Она ж за Милли убьет.

— Вот и не лезь к ней. Нам сейчас только перегрызться не хватало для полного счастья.

Она обошла по широкой дуге нечто, напоминавшее летучую мышь-переростка. Размах крыльев у "мышки" был почти в половину зала, а коготки на крыльях и задних лапах могли раздробить камень. Голову рассмотреть не удалось, потому что та была разворочена и обуглена.

"Если бы не солдаты с этой их охотой за гробокопателями, нас бы давно сожрали, — с дрожью подумала Рисса. — Еще на входе".

Самих солдат пока не было видно, зато у широкой каменной лестницы, ведущей на второй ярус, ребята наткнулись на первого гробокопателя. Мертвого. Судя по месиву, в которое превратилось его лицо, бедолагу долго били по нему прикладом. Еще один — зеленокожий тви"лек в некогда выпендрежной куртке из синткожи — скорчился в углу.

И, кажется, дышал.

Рисса легонько поворошила его мыском сапога. Тви"лекк, застонав, приоткрыл глаза.

— Живой? — Рисса склонилась над ним и бегло осмотрела. Выглядел гробокопатель вполне здоровым — несколько синяков и кровоточащих ссадин не в счет. — Эй-эй, дядя, вставай, хорош придуриваться. Мы не импы, не выдадим.

Тви"лекк посмотрел на ребят, недоверчиво прищурив глаза.

— Ребятишки? — хрипло сказал он и невесть с чего расплылся в ухмылке. — И не импы, говорите? А я тогда — император этой гребаной Империи. Думаете, я форму не узнаю, которую ситхеныши из Академии носят? Чего не даете честному вору помереть спокойно, личинки?

Рисса не успела придумать ответ: из коридора донеслись голоса и топот ног в тяжелых бронесапогах. Кто-то зычно гаркал приказы, настолько сильно искаженные вокодером, эхом и расстоянием, что нельзя было и слова разобрать.

Глаза "честного вора" сделались размером с блюдца. Похоже, "спокойно помирать" ему резко расхотелось.

— Дерьмо… возвращаются, суки, — прошипел он, удивительно резво для "умирающего" вскакивая на ноги. — Эй, ребятишки, если вы вправду не импы, то подсобите мне, а? Внакладе не останетесь, зуб даю.