— Ну… Я так поняла, что вроде утешительные… Целый миллион, — Катя выдвинула ящик кухонного стола и вынула плотную пачку, завернутую в газету. Когда старик брал деньги, Катя заметила, как дрогнула его рука.

— И как это произошло?

— Уже вечер был… Слышу — звонок. Выглянула в «глазок» — стоит. Не в форме, нет… Открываю… Извините, говорит, что потревожил… И протягивает сверток. Что это? — спрашиваю. Да вот, говорит, ребята передали… Просят понять и простить.

— А ты?

— Растерялась… Я не знала, что это деньги, взяла… А он уж дверь снаружи нажал, замок защелкнулся… Стою как дура с этой пачкой… Потом сообразила развернуть…

— Пересчитывала?

— Нет.

— А откуда знаешь, что здесь миллион?

— Так… прикинула. Две пачки пятитысячных купюр…

— Хорошо, что не считала.

— Почему, деда?

— Не знаю… Так подумалось. Если бы пересчитала, вроде начала к ним привыкать… А привыкать нельзя… Зараза в них заразная.

— Боже! Какая?!

— Зараза, — повторил старик. — Если возьмем… Тогда уж совсем можно подыхать. Это будет уже полный… конец. А нам выкарабкиваться надо. Нам жить еще.

— А с ними нельзя?

— Ты что, не чуешь, какая вонь от них? Смрад! От них мертвечиной несет за три версты! — последние слова старик, разволновавшись, выкрикнул Кате в лицо.

— Да ладно тебе, деда, — она протянула руку, растрепала его седые волосы. — Я что? Я — ничего. Нет так нет. Тебе виднее. Отнеси, да и все. И дело с концом.

— Отнести? — Его кулаки сжались и, приподнявшись, с такой силой одновременно грохнулись на стол, что чашка испуганно подпрыгнула. — По морде! Поняла? Этими деньгами надо бить по морде! В пасть ему запихнуть эти деньги, чтобы потом от запора месяц лечили! Чтоб потом…

— Чай будешь пить? — негромко спросила Катя, бросая деньги в ящик.

— Вытащи их оттуда! — Старик вскочил, выдвинул ящик и, схватив деньги, запустил их в коридор, к входной двери. — Пусть там пока полежат. А то уж больно воняют. — И, наткнувшись на вопросительный взгляд Кати, ответил: — Буду.