– За перхоть держат, – понимающе кивнул Барабан.

– Что-то в этом роде, – согласился Чреватых с недовольной гримасой. – И лишь свиньи смотрят на большинство людей как на равных себе. – Его голос постепенно набирал торжественность. – Так выпьем же за нас, за тех, кто не в общем стаде держится, а стоит над всем этим скотным двором и… ик!..

– Пасет всех, – крякнул Барабан, проглотивший коньяк раньше остальных. – Разводит, типа.

Чреватых хотел наградить его укоризненным взглядом, но в этот момент его передернуло так, что половина содержимого серебряной чарки вылилась ему на руку. Тогда он выпил молча, сердито проглотив остатки коньяка вместе с окончанием тоста. А на закуску получил совсем уж горькую пилюлю от не в меру расфилософствовавшегося авторитета:

– Кабаны, которых мы тут мочили, тоже небось себя самыми крутыми в округе считали. А теперь мужички их кишки себе на локотки мотают.

– Дело к вечеру! – звонко сообщил Лозинский. – Хорошего понемножку. Что мы здесь забыли, честное слово? Сыро, холодно.

– То ли еще будет, – буркнул Барабан.

– А что, грозу обещали?

– Под землей гроз не бывает. Но что сыро там и холодно – это точняк.

– Все! Хватит с меня этих глупостей! И вообще, мне пора. – Лозинский сделал вид, что готов удалиться.

– Не суетись, – захохотал Барабан, сграбастав его за рукав. – В гости к богу не бывает опозданий. – Отблеск молнии окрасил его лицо в неприятный мертвенный цвет. – Так что ж там ангелы поют такими злыми голосами?!

– Да сколько можно каркать?! – Интонация Лозинского больше всего смахивала на плаксивую. – Тут и без шуточек твоих постоянно на взводе!..

– Терпи, барыга! Судьба наша такая, лихая. Да только зубов бояться – минета не видать!..

Чреватых новой перебранки гостей уже не слышал. Он во все глаза смотрел на своего лейтенанта, который бежал к нему с телефонной трубкой в руке. Когда в небе громыхнуло, лейтенант сбился с шага и чуть не упал, запутавшись ногами в густой траве.

– Что? – крикнул Чреватых, заранее зная, что новости будут такими же скверными, как и предчувствие, изводящее его еще сильнее, чем икота. – В чем дело?!

– Товарищ генерал!..

Встревоженный адъютант походил на ребенка, заблудившегося в лесу. Мальчишка с трясущимися губами, который только что убедился в существовании сказочных чудищ.

– Возьми себя в руки, сопляк! – рявкнул Чреватых. Выхватив у адьютанта трубку, он вздрогнул от нового раската грома и машинально подумал, что себя тоже надо немедленно взять в руки, а не паниковать, подобно всяким молокососам.

Самообладание… ик… и выдержка… ик… Вот качества, без которых немыслим настоящий потомственный военный. Ик!

Вертолет, о захвате которого запоздало известили генерала Чреватых, не замедлил появиться над холмом. Словно только и дожидался где-то за тучами, пока его помянут недобрым словом. И теперь, увеличиваясь с каждой секундой в размерах, он несся над лесом, как исполинская хищная птица, наметившая себе жертву.