Снова!

Ну кто так делает?!

Коридоры сходят с ума от перемены: скрипит обувь по линолеуму, младшеклашки визжат, старшие тарабанят «Басту» на гитаре. Нос истязают запахи пота и духов. Я иду сквозь эту мешанину, будто сквозь ядовитое облако, и рядом — уже молча, с обиженным видом — топает Валентин. Позади треплются Коваль и Олеся.

Обсуждают Веронику Игоревну?

Еду в столовке?

Новый стрим Олеси?

У вас не возникало ощущения, что вы… ну, положим, кактус? Когда идете по улице или коридору и наблюдаете со стороны за людьми? Словно срабатывает переключатель, и голоса превращаются в фоновый шум, в сонное бормотание органического супа. Вы не понимаете ни язык этого супа, ни его поведение и чувствуете себя натуралистом, который делает передачу об инопланетной природе.

«Сегодня мы расскажем, как питаются и размножаются вон те говорящие кожаные мешки».

Я сворачиваю к туалету. Мне отчаянно хочется минутку тишины, но «Три Ко» следуют по пятам нелепым конвоем и бубнят, бубнят, бубняяяяят.

На двери подергивается в сквозняках объявление:

— Встречаемся здесь, мальчики, — раздается голос Олеси.

Я набираю в грудь воздуху и толкаю дверь.

Может, объявление и прочитали, и администрация поставила новейшие писсуары, но мужской туалет все так же напоминает полигон для испытания бактериологического оружия. Сигаретный туман прочерчивают снопы света, пахнет — а, сами представьте, как пахнет! — и нельзя ни шагу ступить, чтобы ни во что не вляпаться. Идеальное средство против брезгливости.

Я поспешно заталкиваюсь в левую кабинку и с минуту стою в тишине, пока обоняние не содрогается от вони, а внимание не переключается к настенной живописи.

— Че за тупая семья! — вырывается у меня.