Хорошо, что он не будет искать Источник, в последние несколько недель её так часто вызывали, что она решила, что отчасти в этом виновата её постоянная сонливость. Конечно, никто из одиноких ангелов не пил много. И Элли изо всех сил старалась есть шпинат и печень, хотя на самом деле ей не следовало страдать анемией. У женщин в Шеоле не было менструаций, потому что их тела не менялись, и у них не было детей.
И она не собиралась думать об этом. Она отпустила это. Она не могла провести остаток жизни, оплакивая неизбежное. Это огорчит Разиэля. Это огорчит их всех.
Она уже смирилась с этим. Любя Разиэля, она решила, что этого будет достаточно для неё. И в течение многих лет этого было достаточно.
У неё даже биологические часы не тикали. В то время как другие женщины в Шеоле жили долгой, но нормальной жизнью, был хороший шанс, что она проживёт несколько сотен лет или больше, благодаря крови, которую дал ей Разиэль, когда она умирала от удара мечом. Такие подарки были строго запрещены, и хорошо, что Элли не умерла от лекарства. Вместо гибели, это спасло её, сделало сильнее, увереннее, мощнее.
Она больше никогда не прикасалась к его крови. Он берёт её, и если она чувствует странное желание, она игнорирует его, найдя достаточно чувственного удовлетворения в том, чтобы дать кровь. Что уж говорить, она якобы всё ещё была человеком, даже если в воздухе витал вопрос, была ли она технически жива или нет, будучи доставленной в Шеол после её роковой встречи с автобусом, но до того, как её бросили в загробную жизнь, которую Уриэль запланировал для неё. Люди не могут переваривать кровь, она однажды в прошлой жизни посмотрела в Интернете, когда подумывала написать книгу о библейских вампирах. Она и не подозревала, насколько это близко к истине.
Забавно, но она не скучала ни по интернету, ни по телевидению. У неё всё ещё были книги, и она писала. Всё, что стоило делать, стоило делать ради любви, и было что-то освобождающее в том, чтобы не беспокоиться о продажах и маркетинге. Она могла просто писать, и никто не заглядывал ей через плечо.
Разве что, кроме Разиэля, который недоверчиво фыркал, а затем заставлял её разыгрывать любовные сцены в постели. И её это вполне устраивало. До тех пор, пока эта прерывистая тошнота не начала мучить её.
Разиэль не умрёт сегодня. Она отказывалась рассматривать такую возможность. Кроме того, она бы знала, и, если бы это было так, она бы накачала его наркотиками, связала и спрятала, пока опасность не минует. Ни за что на свете она не позволит ему умереть, как бы он ни злился. К чёрту честь и долг. Она оберегала своего мужчину.
Но её Паучье чутьё подсказывало ей, что с ним всё будет в порядке. Тем не менее, она не могла валяться в постели, пока Падшие рисковали своими жизнями. Ей нужно было быть там, для моральной поддержки, если не больше. Она не была уверена, что сможет сейчас владеть мечом, хотя, возможно, её стошнит на кого-нибудь.
Она медленно села. Разиэль уже встал с кровати, хотя всю ночь держал её в объятиях. Только что рассвело, и Падшие собирались на берегу, ожидая первой волны армий Уриэля.
И, чёрт возьми, она тоже там будет.
ГЛАВА 32
ЭТО БЫЛО ВОСХИТИТЕЛЬНОЕ И ПРЕКРАСНОЕ УТРО. Выйдя под озарённое рассветом небо, я слушала крики чаек и наблюдала, как они грациозно парят и пикируют. Интересно, существовала ли реинкарнация? Если да, то я, наверное, хотела бы вернуться чайкой сюда, в Шеол. Рыбы было в изобилии, океан будет окружать меня, и я смогу присматривать за Михаилом сколько душе угодно.
Но я не собиралась думать об этом сейчас. Впереди нас ждала работа, и это был хороший день, чтобы умереть. Я умру чисто, храбро, с минимумом суеты. Мне лишь оставалось надеяться, что это произойдёт в конце дня, когда победа будет обеспечена, а не в самом начале битвы.
Михаил держал меня за руку, его хватка было слишком крепкой. Я почувствовала почти нежность. Было бы хуже, гораздо хуже, если бы он действительно любил меня так, как эйфория заставила его признаться. Он дорожил мной, я это знала. Он действительно любил меня, совсем немного, хотя всё ещё боролся с этим. И он будет горевать, я не сомневалась.
Но он переживёт это. Он живёт с незапамятных времен, совершал ужасные и удивительные вещи. В эти короткие, тихие утренние часы он признался, движимый какой-то потребностью, и я всё это выслушала, держа его в своих объятиях. А когда всё закончилось, я поцеловала его и почувствовала его скорбь. Он проживёт ещё тысячелетия, достаточно времени, чтобы загладить всё зло, которое он сотворил по приказу Уриэля, если он почувствует в этом необходимость. Меня там не будет. Он, может, даже забудет обо мне. Я была всего лишь вспышкой в бесконечной временной шкале его жизни.
Я улыбнулась ему. Его лицо было высечено из гранита, глаза, как обсидиан. Он был мужчиной, у которого всё было под контролем. Солдат, готовый к бою.
По его настоянию меня заковали в лёгкие доспехи. Я потакала ему, хотя и знала, что это не принесёт пользы. У него было гораздо больше времени, чтобы привыкнуть к неизбежному, но он явно не мог отпустить. Если я могу принять это, то и он сможет.
Я подняла на него глаза, и маленькая часть меня растаяла, когда я заново пережила его ощущение, его вкус, сладкую радость отдавать и брать. Я умру с его семенем внутри меня, со следами его любовных ласк на моей груди, на моих бёдрах. Я умру счастливой.
«Мы будем разношерстной группой», — подумала я, оглядывая линию. Все собрались на пляже, больше людей, чем я могла сосчитать: Падшие, их жёны и несколько вдов, вооружённых всевозможным оружием. Не пистолетами, слава Богу. Пистолеты было слишком безличными. Если кто-то собирался убить меня, я хотела видеть его лицо.