Я собрал свою тощую сумку с пожитками, оделся. Возвращаться в Разбойный приказ я уже не собирался.

Мы не спеша шли с Андреем по московским улицам, он показывал на дома: этот — боярина Сабурова, а левее — боярина Репнина, а вот эти хоромы — князя Кутузова. Я чуть не ляпнул: «Того самого, чьи потомки французов били?», но вовремя прикусил язык.

Так, за разговорами, дошли до солидного, но без вычурности, дома из белого пиленого камня.

— Пришли, — невесело заявил Андрей.

— Что нос повесил?

— Люб ты мне, боярин, расставаться жалко.

— И мне тоже. Не заладится что в приказе — перебирайся в Вологду, под мою руку.

— Нет, пока можно — здесь служить буду. Тятенька велел. Вот я — из простых, а ты — боярин, и разница между нами— ого-го! А мне просто с тобой, и есть чему поучиться. Несколько дней всего, а я повзрослел на год.

— Вижу — даже по моему примеру пистоль купил.

Щеки Андрея заалели.

— Давай хоть обнимемся, Андрей! Кто знает — свидимся ли еще.

Мы обнялись, похлопали друг друга по спине и пожали руки. Андрей нехотя развернулся и побрел к Ивановской площади.

Я постучал в ворота. Открыл вальяжный слуга.

— Хозяин не принимает.

— Передай ему — боярин Михайлов спрашивает.

Слуга окинул меня подозрительным взглядом. Вероятно, в его глазах я па боярина и на уважаемого человека явно не тянул. Тем не менее он отправился в дом и вскоре пригласил меня. В сенях брезгливо принял тулуп, рядом повесил мою котомку и проводил в горницу.

Навстречу шел стряпчий Федор Кучецкой.

— Ба! Сколько лет, сколько зим, боярин! И ведь не заглянул к старому знакомцу!

— Так ведь с твоей подачи меня государь из Вологды вытащил, все дни делом занимался, без продыха. Не было возможности дать знать о себе.

— Говорил мне дьяк Выродов о твоих успехах. Хвалил, что убийцу нашел быстро, когда у них у всех руки опустились. Знал я — не подведешь. Так и государю сказал. Молодец, не подвел. А что до Выродова — я никогда прежде не слышал, чтобы он кого-то хвалил из своих подчиненных. А со мной — соловьем разливался. Цени!