Матвеев, Иванов, Носырев и Найдович уверенно вошли в коллектив военных контрразведчиков, заявили о себе трудолюбием, способностью профессионально решать вопросы оперативно-разыскной работы, умением руководить людьми. За годы длительной службы они завоевали уважение коллег, поднялись до званий генералов, занимали важные руководящие посты в военной контрразведке, внесли достойный вклад в обеспечение безопасности страны и ее вооруженных сил.

В 1957 году, в бытность Ивана Николаевича Найдовича начальником 1-го отдела, я работал его заместителем, в 1964-м сменил на Закавказском военном округе, а в 1972-м мы встретились в Группе советских войск в Германии. Оба были заместителями начальника Управления контрразведки ГСВГ. Здесь Иван Николаевич по состоянию здоровья ушел в отставку, возвратился в Одессу, где через некоторое время умер.

Леонид Георгиевич Иванов работал в 3-м главке начальником отдела, и я как руководитель контрразведывательного органа по военным научно-исследовательским институтам замыкался на него. Затем он последовательно являлся начальником особого отдела Южной группы советских войск в Венгрии, Киевского и Московского военных округов. Все это время связь между нами не прерывалась. С Московского округа Леонид Георгиевич уволился в отставку и ныне проживает в Москве, активно занимаясь делами ветеранской организации.

С Даниилом Павловичем Носыревым мы трудились вместе в аппарате 3-го главка. Позднее встретились в Группе советских войск в Германии, где он служил заместителем начальника Управления военной контрразведки, а я начальником Особого отдела армии. В начале шестидесятых его из ГСВГ направили начальником Особого отдела Ленинградского военного округа. Здесь же он через некоторое время стал начальником Управления КГБ по Ленинградской области, получил звание генерал-полковника, вошел в состав коллегии КГБ СССР.

В Ленинград Даниил Павлович поехал без особого желания, однако спустя годы полюбил город. С Даниилом Павловичем меня связывала не только служба, но и добрые человеческие отношения. Приезжая в Москву, он заходил ко мне. Последний раз, во время его пребывания на отдыхе в Подмосковье в ведомственном санатории «Семеновское», мы договорились встретиться по завершении им лечения. Перед отъездом в Ленинград Даниил Павлович позвонил и сказал, что чувствует себя плохо, держится высокое кровяное давление. Обещал через пару недель снова быть в Москве и встретиться. Нашей встрече не суждено было состояться. В Ленинграде Даниил Павлович Насыров скончался.

Об Александре Ивановиче Матвееве я расскажу более подробно в последней главе воспоминаний.

В период службы с 1943 по 1959 год в Москве, в аппарате Управления военной контрразведки, руководство периодически включало меня, как и других сотрудников, в оперативные группы, выезжавшие на периферию для проверки состояния чекистской работы в подчиненных органах. Участие в подобном инспектировании всегда вызывало интерес, обогащало новым опытом и знаниями.

Я участвовал в нескольких подобных проверках. Из них хорошо запомнилась поездка на Дальний Восток.

Самолет Ту-104, вздрагивая всем корпусом, натужно оторвался от взлетно-посадочной полосы Внуковского аэропорта и стал набирать высоту, взяв курс на восток. С заложенными ушами и в напряжении прижатый к креслу, я сидел, опоясанный ремнем. На Дальний Восток и в реактивном самолете мне довелось лететь впервые.

Наша группа, состоящая из сотрудников оперативного и следственного отделов, кадрового аппарата и секретариата 3-го главка, летела в Хабаровск с целью, как тогда говорили, комплексной проверки Управления военной контрразведки Дальневосточного военного округа. Такие проверки подчиненных органов тщательно готовились и носили плановый характер.

Примерно за неделю до нашей командировки, в ноябре 1957 года, на этой же воздушной трассе в районе Читы потерпел катастрофу, получившую громкий резонанс в стране, самолет Ту-104. Аэрофлот принял ряд предосторожностей. Нам пришлось заночевать в Иркутске и лишь утром следующего дня продолжить полет.

В Хабаровске нашу группу разместили в гарнизонной гостинице. Согласно плану, я проверял организацию контр-разведывательной работы в штабе округа и замыкающихся на него воинских частях обеспечения. Времени отпускалось на проверку немного, всего 20 дней. Чтобы успеть познакомиться с аналитическими материалами и делами оперучета, провести контрольные встречи с негласным аппаратом, оценить надежность защиты секретов в таком важнейшем месте их сосредоточения, как штаб округа, определить характерные недочеты и выработать рекомендации, приходилось трудиться с полной отдачей, не считаясь со временем.

Я не только проверял людей и делился с ними опытом, но и постоянно учился у них, какое бы служебное положение они ни занимали. Такой подход к людям я сделал правилом всей своей жизни.

Периодически ход проверки докладывался руководителю группы, заместителю начальника главка генералу Гуськову. По специальности инженер-металлург, чекисте 1938 года, участник войны и в последующем руководитель таких крупных подразделений госбезопасности, как Управление по Горьковской области и КГБ Азербайджана, он умело направлял деятельность нашей группы.

Мы ходили на работу и возвращались в гостиницу обычно все вместе. Наверное, наше шествие по центральной улице Карла Маркса смотрелось со стороны весьма живописно. Впереди шел в генеральской форме Анатолий Михайлович Гуськов — строгий, подтянутый, привлекательный. Отставая на шаг, за ним двигался по-гвардейски статный майор Михаил Миронов, выполнявший одновременно роль адъютанта и правой руки Гуськова. Дальше, в пяти — шести шагах, следовали остальные офицеры свиты.

Город Хабаровск смотрелся хорошо даже зимой. Растянувшись на многие километры, он прижимался к правому берегу Амура. Сам Амур поражал своей силой: казалось, река не течет, а мощно катит вперед темные, всесокрушающие воды.

По традиции, итоги работы подвели на разборе руководящего состава округа. Разговор состоялся деловой, принципиальный и полезный. Доклад сделал генерал Гуськов.

На разборе имел место курьезный случай. Еще в ходе проверки одному начальнику особого отдела дивизии было рекомендовано прекратить заниматься своим личным подсобным хозяйством в ущерб работе, в частности ликвидировать разросшийся курятник. Гуськов, приводя данный пример в докладе, поднял начальника отдела дивизии и спросил: «Вы выполнили данное вам указание?» Он бодро доложил: «Так точно, товарищ генерал! Всех кур и петухов продал прокурору!» — такое заявление развеселило серьезных участников разбора.

Отлет в Москву был намечен на утро 5 декабря. Из-за сильного ветра самолет задержался. Так время подошло к обеду.

Решили обедать в ресторане «Уссури». За столом находились, точно помню, 13 человек. Всеобщее внимание привлекал огромный зажаренный таймень, пойманный в Амуре офицером нашей команды подполковником Титовым, заядлым рыболовом. Во время обеда Анатолий Михайлович милостиво разрешил принять по чарке в связи с праздником — Днем Конституции.