В Соединенных Штатах Америки до сих пор некоторые теоретики считают, что во время Второй мировой войны японцы действительно освободили ряд азиатских народов от французского, голландского и британского колониализма. Но освобождение этих народов от колониального гнета европейцев и образование в Восточной и Юго-Восточной Азии с помощью Японии нескольких независимых государств (Маньчжоу-Го, Бирмы и др.) не было самоцелью японцев. Нужно было лишь победить и изгнать европейцев из Азии для себя самих, нередко используя силы азиатских народов, и лозунг «Азия для азиатов» был только прикрытием националистов в борьбе с врагом.
Естественная граница между Европой и Азией проходит по Уральскому хребту. Сибирь делится Енисеем на Западную Сибирь и Восточную. Поэтому вся Сибирь, по замыслу японских милитаристов, до Урала должна была принадлежать азиатам. Самые «прогрессивно мыслящие и разумные» умы дальневосточных стратегов и политиков не ограничивались только азиатскими северными просторами – Сибирью, но строили перспективы по завоеванию всех территорий, называемых Азией, вплоть до Южной Азии на юге и Передней Азии на западе.
В условиях многовластия и тяжелейшего положения Советской России, под предлогом борьбы с большевизмом, при поддержке сепаратизма и опираясь на враждебные Советам силы в лице казачьих атаманов идею «Азия для азиатов» можно было легко претворить в жизнь, оттяпав земли от бывшей Российской империи. Единственным условием была победа над большевиками. Белые правители с их временными правительствами за помощь в борьбе с красными и за победу над ними не пожалели бы российских земель. Во всяком случае, на первом этапе противостояния все средства были бы хороши.
Учитывая свои выгоды и преимущества, Япония подключилась к интервенции первой. Обоснование для вторжения в пределы России, освободившейся от самодержавия, нашлось моментально. Отправка японских войск в Приморье, Амурскую область и на юг Сибири диктовалась якобы защитой этих территорий от врага Антанты – Германии – и возможной агрессии с ее стороны. К тому же якобы необходимо было спасти Чехословацкий корпус, оказавшийся в трудных условиях в Сибири. Германия, в соответствии с условиями Брестского договора, требовала интернировать, то есть разоружить, корпус и заключить его военнослужащих в конц лагеря, что привело к восстанию чехов. Кроме того, требовалось, как заявляло японское правительство, также охранять многочисленные японские грузы, скопившиеся во Владивостоке. Но самой главной задачей японской оккупационной политики называлась прежде всего защита граждан Японской империи, оказавшихся в «безвыходной» ситуации на русских землях, раздираемых революционной смутой.
Все должно было делаться быстро и последовательно. Чужие территории надлежало оккупировать. Затем, после прихода войск интервентов, туда доставлялось японское гражданское население (если там из японцев кто-то уже был, то дополнительно). Здесь оккупантов ждала тройная выгода: 1) японские гражданские лица начинали скупать земельные участки, предприятия и заводы, концессии, лучшие рыболовные тони, они работали и использовали в захваченных районах ресурсы чужой страны на благо своей, привлекая еще к трудовой деятельности, опять-таки с пользой для себя, местное население; 2) граждане Японии являлись важной опорой и поддержкой японских войск в иноэтническом окружении; 3) при притеснении гражданских японцев, уже адаптировавшихся на чужой земле, их всегда можно было защитить с помощью японской военной силы и в отместку за это оккупировать новые территории.
Реализация экспансионистских планов японских военных началась уже в самом начале 1918 года. В январе на рейд Владивостока под предлогом защиты «интересов и жизни» японских подданных вошел японский крейсер «Ивами». Но Соединенные Штаты Америки, постоянно опасаясь чрезмерного усиления Японии в регионе, потребовали от нее не предпринимать никаких самостоятельных действий без ведома Антанты.
Однако после того как 4 апреля в городе были убиты неизвестными двое подданных Японской империи, служивших якобы в коммерческой компании, уже на следующий день во владивостокском порту высадился десант в составе двух рот японских военнослужащих. Они, правда, вернулись на корабль через две недели. Но вслед за японцами Приморья достигли войска англо-американской коалиционной армии – Великобритании, Соединенных Штатов Америки, Франции и других государств. Интервенты начали делить Россию. Сибирь и Дальний Восток попали в зону ответственности США и Японии.
Не бездействовали в этой связи и руководители Белого движения России. А. В. Колчак составил план захвата Владивостока, для чего приступил к созданию флотилии на реке Сунгари. Японцам это не понравилось, так как им самим нужен был Владивосток. Готовясь к широкомасштабной интервенции на наших территориях, японцы начали всеми силами и способами препятствовать действиям Колчака, искавшего средства для организации сильной армии, способной противостоять большевикам на Дальнем Востоке и в Сибири. Такая русская армия могла бы не только препятствовать большевизму, но и помешать японским экспансионистским устремлениям. В перспективе, конечно, в ходе Гражданской войны обе силы были заинтересованы в сотрудничестве и в дальнейшем вынуждены были в военном отношении и организационно оказывать помощь друг другу.
Неприязнь к японцам, возникшая у А. В. Колчака еще в начале Русско-японской войны после гибели адмирала С. О. Макарова, оформилась окончательно, и он постоянно подчеркивал свое негативное отношение к подданным Японской империи и самой империи. Тем не менее обстоятельства требовали все-таки выяснить отношения с высшим японским военным командованием. Для этого Колчаку необходимо было отправиться в Японию.
29 июля 1918 года, после мятежа чехословаков, советская власть во Владивостоке была свергнута. 30 июня того же года Колчаку все же удалось выехать из Приморья и добраться до Японской империи, где он хотел разобраться с японцами и заручиться поддержкой в военном строительстве белых с представителями других западных держав. При посредничестве посла В. Н. Крупенского Колчак встретился с начальником Генерального штаба Японии генералом Ихарой и его заместителем Танакой. Встреча не принесла удовлетворения сторонам. Японские военные поняли, что Колчак, одержимый русской идеей, никакого давления на себя не потерпит, управлять собой не позволит и будет вести свою политику. Колчак, в свою очередь, осознал бесполезность поездки и то, что противоречия с японцами во Владивостоке преодолены не будут. Напротив, японские интервенты будут мешать его работе. Памятуя то, что Колчак уже лечился в японском военном госпитале в декабре 1904 года, японцы предложили ему задержаться в Японии для поправки здоровья на неопределенное время и тем самым прервать его активную деятельность хотя бы на время. Ответом был отказ. 16 сентября с помощью английского и французского резидентов А. В. Колчак все же покинул на пароходе Японию и вскоре прибыл во Владивосток.
Тем временем Верховный военный совет Антанты принял решение о расширении масштабов интервенции. 2 июля американцы от имени президента США предложили японцам ввести на территорию России 7 тысяч военнослужащих для помощи в эвакуации Чехословацкого корпуса. Парламент Японии увеличил это число почти вдвое и выдвинул условие, по которому японский контингент никому подчиняться не будет. К концу 1918 года Япония довела численность своих войск на оккупированных территориях почти до 75 тысяч, что составляло половину всех сил интервентов в России и более половины того, что имелось в распоряжении собственно японской армии, – без малого 11 пехотных дивизий. Эти цифры свидетельствуют о более чем серьезных намерениях японцев на континенте. Конечно, они не думали бороться за установление в России демократии и твердой единой власти, единого правительства, тем более о каких-то чехословаках, которых Антанта не очень торопилась эвакуировать, а только на благо Японской империи.
Самое интересное состоит в том, что комиссар Временного правительства России Русанов из Хабаровска на основе данных российской владивостокской контрразведки уже в мае 1917 года писал о большом числе японских шпионов, проникавших на нашу территорию. Это были агенты секретной полиции и жандармские чины, прибывавшие в Россию под видом рабочих из Кореи. Японская армия увеличивала свой численный состав на севере Корейского полуострова, накапливая там в стратегически важных пограничных пунктах с Россией вооружение, снаряжение и материалы. Как сообщал тот же комиссар, во Владивостоке при поддержке японского правительства предполагалось организовать Общество запасных для охраны и обеспечения членов местной японской колонии (телеграмма от 1 июля 1917 года за № 288). И уже в это же время во Владивосток планировалось направить японский крейсер.
После Приморья японцы, опираясь на белогвардейские формирования, начали продвижение вглубь Сибири и к октябрю 1918 года захватили Приамурье и Забайкалье. На Дальнем Востоке японцы вели себя не так, как «интервенты-европейцы», прикрывавшие свои действия красивыми словами о «спасении мировой культуры от нашествия большевистских варваров, помощи дружественным чехословакам или возрождении великой союзницы России». Они открыто шли грабить и всех, кто им мешал, убирали с пути самым решительным образом. Этому пыталось противостоять партизанское движение, которое развернулось на Дальнем Востоке против белых, казачьих атаманов и интервентов.
Японцы понимали, что большевики не дадут им хозяйничать на Дальнем Востоке, поэтому всячески оказывали содействие русским контрреволюционерам и просто бандитам, не признававшим никакой власти. Большую помощь при формировании Особого Маньчжурского отряда, например, они оказали оружием «любимцу Японии» атаману Г. М. Семенову, действовавшему против большевиков в Забайкалье. Семенов очень отличился в расправах над мирным населением Забайкалья. При наступлении на Читу в августе – сентябре 1918 года силы Семенова поддерживала сводная бригада генерал-лейтенанта Фудзии. Помощь Г. М. Семенову, И. П. Калмыкову и другим атаманам, имевшим малочисленные отряды, укладывалась в общую концепцию политики Японии на российском Дальнем Востоке. Японцам в Сибири нужны были отдельные мелкие правительства, не имевшие силы и опоры у населения, но всецело зависящие от Японии, исполняющие волю японцев с тем, чтобы их не упрекали в «аннексионных целях». Кстати, сотрудничества с Колчаком и Семеновым, располагавшим силами численностью в 5 тысяч человек, так необходимых первому, не получилось, так как Семенов всецело ориентировался только на японцев, отрицательно относясь к белому «господско-офицерскому движению».
Просили помощи у японцев все. И мелкие, и крупные контрреволюционеры. Не исключением были адмирал Колчак и его министры. С первых же часов существования своей «новой власти» в Сибири колчаковцы начали обращаться за помощью именно к Японии. В письме из Омска от 20 ноября 1918 года за № 274 министр иностранных дел правительства Колчака Ключников писал: «Мы просим правительство Микадо содействовать нам в борьбе с большевиками присылкой технических и материальных средств…» (речь шла о боеприпасах). «Новые правители» Сибири надеялись и на более существенную помощь вооруженной силой.
У каждой из сторон были свои интересы. Колчак не желал отдавать российских территорий иноземцам, а хотел быть единоличным хозяином Сибири и Дальнего Востока, но в то же время рассчитывал получать от японцев в борьбе с большевиками оружие, снаряжение и боевую поддержку от императорских вооруженных сил. Японцы хотели захватить как можно больше российских территорий для империи – Приморье, Приамурье, регион Хабаровска с примыкающим к нему Охотским морем и Камчатку, желательно чужими руками. Без колчаковцев, атаманов и прочих контрреволюционеров такие задачи осуществить было бы очень трудно.
Но «новое российское правительство Сибири» постоянно проявляло недовольство по отношению к Японии, так же как и японцы к русским. За «искренностью стремлений» Японии, как сообщал в телеграмме колчаковский генерал-лейтенант Романовский от 28 декабря 1918 года, «скрывается нечто иное, чем желание японцев оказать помощь России, но скорее получить от нее компенсацию». А именно: 1) превратить Владивосток в свободный порт; 2) устроить свободную торговлю на реках Сунгари и Амур и свободное передвижение на них; 3) получить контроль над Сибирской железной дорогой и передать ее участок Чанчунь – Харбин Японии; 4) получить права на рыбную ловлю на всем Дальнем Востоке; 5) продать Японии Северный Сахалин. Скорее всего, это было только началом требований. Очень уж нужно было для военно-промышленного комплекса Японии сибирское сырье.
Японские войска действительно оказывали военную помощь колчаковцам и в бою у города Алексеевска потеряли не менее шестисот человек. В связи с чем подчиненные Колчака просили у него наград для японских военачальников в виде российских орденов. На это Колчак ответил, что японцы наград еще не заслужили.
Японцы и в дальнейшем, даже в начале 1920 года, сражались против партизан за город Сретенск на реке Шилка. Однако они не посылали свои войска дальше Иркутска, так как им нужна была на это санкция Соединенных Штатов. Кстати, американцы уже в то время серьезно готовились к военным столкновениям с Японией, так же как и сама Япония готовилась к конфликту с США.
Идеальным вариантом обладания японцами российскими территориями Дальнего Востока было бы марионеточное государство под протекторатом Японской империи. Такое положение удовлетворяло бы и Соединенные Штаты, и, конечно, Японию. На роль главы такого государства, как полагали японцы, вполне подошел бы атаман Семенов, которого превосходно вооружили представители японского военного командования интервентов.