— Товарищ майор, — обращается к «нашему» майору один из прибывших. — Капитан Карманов прибыл для установления контактов с вами — нашими соседями.

— Рад знакомству, товарищ капитан. Моя фамилия Бойко. Я тут тоже для установления контактов. А распоряжается на объекте вот этот молодой человек, которого упорно именуют исключительно Шуриком, хотя фамилия у него ничуть не секретная.

— Субботины мы, — я пытаюсь изобразить смущение. — Но лучше по имени. Это и позывной, — говорю, а сам вижу родственную душу — капитан так и зыркает в сторону соседнего капонира. Вот хлебом его не корми, дай посмотреть новую технику. Впрочем, в том что он лётчик, я и не сомневался. Не потому, что он выбрался из передней кабины У-2, а видел я это лицо в кабине МИГа. Того самого, с которым когда-то целую вечность тому назад «раскланивался» в воздухе. Кажется, сегодня. В предыдущем вылете. — Ладно, пошли смотреть.

— Разве техника не секретная? — майор сразу выдал себя с головой.

— У товарища капитана есть допуск, — парировал я.

— Откуда?

— Я ему дал, — вот так! Раз уж попался, то буду до конца демонстрировать уверенность. — И вы, товарищ, не имею чести быть знакомым, но вы тоже допущены к ознакомлению с техникой, доставленной товарищами Лосем и Гусевым с далёкой Тумы, — это я обратился ко второму из прибывших. Оба они, кстати, в сплошных комбинезонах, скрывающих даже петлицы — застёгнуты под горлышко.

Ознакомление с машинами заняло остаток вечера. Мы и лючки вскрывали, и барабан пушки крутили, объясняли особенности пилотирования, дали ребятам «посидеть» в кабине, подержаться за рычаги.

— Полетать сегодня не дам. Вот сяду у вас на просторной поляне — тогда разрешу, но без самовольств, начиная со взлёт-посадка. Полёта четыре нужно будет нарабатывать технику пилотирования этого аппарата даже такому опытному пилоту, как вы.

— Пожалуй, — ухмыльнулся Карманов. — Из этой канавы я и на биплане буду взлетать со страхом. А вот у товарища начальника штаба запросы скромнее.

— Завтра группа Сушек пойдёт в нашем сопровождении на ту сторону Прута. Не присоединитесь? — посмотрел вопросительно так и не представившийся офицер.

— У нас дальность на пределе, — поморщился я. Укажите место и время в которое нам нужно там быть. Мы в воздухе больше над целью двадцати минут не продержимся, потом горючка кончится.

Карту разложили прямо на траве, да тут же и договорились обо всём. От тёти Ниных вареников гости не отказались, но надолго не задержались — дело было к вечеру, а утром всем рано вставать.

Я же лишний раз отметил, что некоторая растерянность после начала войны пока у людей сохранилась. Не наработаны ни связи, ни взаимоотношения. Где-то подтормаживают штабы… но не все пребывают в нерешительности. Есть и радостные симптомы. Например, соседи нас выследили — значит начали уже переходить в боевой режим.

В район боевой работы мы ползли на самом экономичном ходу. На трёхсоточке. Точно в расчётное время бомбардировщики не появились, зато стайка мессеров нарисовалась с востока, да ещё пара кружила неподалеку. Наваливаться на нас они не торопились — держались поодаль. Нам тоже гоняться за ними было неудобно — спалим горючку раньше времени и не сможем поддержать наших.

Висеть в небе при минимальных оборотах движка тоже как-то нехорошо — зенитки начали стрелять. Снизились до бреющего и разрядились по пехоте — колонны, движущиеся к границе, были отлично видны внизу, длинные и плотные. А у нас в обоих барабанах картечь — мы же готовились с мессерами схлестнуться.

Чтобы не тратить заряды попросту, прошли вглубь сопредельной территории и наскочили сзади, давая продольные залпы из обоих стволов в непрерывном режиме — это два выстрела в секунду. Оглядываться на то, чего мы достигли, было некогда — худые сразу пошли на нас, а мы — уже пустые. Удрали, пользуясь преимуществом в скорости.

Когда проходили над аэродромом, где начальником товарищ Иванов, окликнули землю и сообщили о том, что в заданном районе бомбардировщиков не дождались, поэтому отработали по подвернувшимся наземным целям и вернулись.

Нам ничего не ответили. Может, случилось чего?

Дома застали майора, разговаривающего с кем-то по телефону. Надо же — успели протянуть линию связи.