Я выдохнула.

– Чарльстон! – вставила я. Ну вот, я придумала что-то остроумное, пытаясь переключить мозг с эротической сцены, которая возникла перед моим внутренним взором, на что-то иное. Я засмеялась, и это помогло мне спуститься с небес на землю и нормально общаться.

– Ты живешь неподалеку? – спросила я.

– На трассе АВ, прямо как твоя мама, – сказал он. Окружное шоссе AB – это дорога, которая извивается от окраины Коппериджа, немного спускается под гору, а затем сворачивает к холмам, становясь все меньше и меньше, пока дорога не превращается всего в полторы полосы. По обе стороны расположены скромные маленькие домики, такие как у моей мамы, и застройщикам еще предстоит заполнить пробелы между ними особняками и шале, потому что между дорогой и скалой не так много места для строительства, а здесь есть столько прекрасных мест!

– Меня зовут Дьюи, – сказал он мне.

– Миа, – ответила я. – Мою маму зовут Марла Белл. Она живет на маленьком белом ранчо с большим крыльцом.

– Обожаю это крыльцо, – заверил он. – Твоя мама – милая женщина. Милая леди с милой верандой.

– Так и есть, – признала я. – И мне тоже нравится веранда. У нее она получилась слишком простенькой, но я всегда представляла себе это место с креслом-качалкой со спинкой в форме сердца и плетеными качелями на веранде с ситцевыми подушками, и это все такое многообещающее. Может быть, это заслуга Голливуда, но я думаю, что такие веранды предназначены для первых поцелуев и нежных встреч. Насколько мне известно, на этом крыльце ничего не произошло, но, может быть, могло бы и произойти, если бы мама просто позволила мне покрасить половицы в синий цвет, а перила в белый. И еще несколько тюльпанов…

– Я не знал, что у нее есть дочь, – продолжил он.

– Я не часто бываю в гостях. Раз в год. – Мне кажется, что я говорю пренебрежительно. – Ей нравится приезжать ко мне. И мы путешествуем вместе.

– Я рад, что на этот раз ты здесь. Приятно иметь компанию на пробежке.

Потный. Сильный и широкоплечий. Заверните мне его! У Дьюи была беспорядочная копна густых каштановых волос и борода, которая выглядела сексуально. Если бы я была мужчиной, я бы сбривала бороду летом и отращивала ее зимой. Интересно, почему он не брился? И есть ли у него вообще подбородок или эта точеная форма – просто иллюзия, созданная растительностью на его на лице. Что-то внутри меня твердило не смотреть ему слишком пристально в глаза, но я уже знала, что они темные и яркие – не карие, а может быть, одновременно ореховые, голубые и зеленые. А может, просто светло-коричневые.

– Здесь так красиво! – заметила я. Интересно, почему я находила кого-то привлекательным прямо сейчас? Должно быть, это медитация, воздух и расставание. О, да! Конечно, это из-за разрыва. Это то, что всегда случается со мной после романтического разочарования. У меня проявился естественный инстинкт залезть под одного парня, чтобы, так сказать, выбросить из головы другого. Не самая плохая идея.

– Самое забавное в этой горке то, что здесь она выглядит такой маленькой, – сказал Дьюи. – По сравнению с большими горами. Но если поставить такую же гору, скажем, в Канзасе, просто вот этот небольшой холм, Маунт-Уайлер, мы бы никогда не пропустили его, это сделало бы Канзас замечательным местом.

Я рассмеялась.

– Откуда нам знать, что Канзас уже не чудесное место?

Дьюи покачал головой.

– В Канзасе есть замечательные места, но сам Канзас не мой любимый штат. Но когда я придумаю, как сдвинуть эту гору туда, Канзас станет раем на земле.

– Разве Канзас не тот штат, где креационизм преподают на уроках естествознания?

– Кажется, так и есть, – решительно кивнул он.