Хочу ли я сейчас видеть своего ненаглядного мужа?

Скорее нет, чем да.

Слишком тяжело. Пока слишком тяжело.

Я бы предпочла на месяц забыть о его существовании. Пусть немного затянутся раны… и поутихнет желание вырывать у него на теле волоски на самых болезненных местах один за другим

Да, я предпочла бы месяц-другой «переболеть», но увы. Ничего не выйдет.

Во-первых — «Академия». Надо решить что с ней делать — я же не могу её просто бросить. Во вторых — карта. Моя банковская карта — её нужно забрать.

Ну и в-третьих… там мой дом. Пока он там.

— Да.

Она ёжится:

— Страшно представить этот разговор. И вообще… А жить? Жить вместе будете?

У нас… вернее у Тимура — дом на полторы тысячи квадратов в Барвихе. Полторы тысячи — это много. Можно жить и не встречаться… ну если только случайно. И даже стонов когда он будет ублажать Крис я не услышу.

— Нет. Вместе мы жить уже не будем, — говорю твёрдо. Мало в чём уверена в этой жизни, но в этом — точно.

— А где тогда?

— В офисе.

Офис в Москва-Сити.

Семьдесят шестой этаж.

Из обидного — там нет ни одного, даже крохотного диванчика. Только кресла. Кресла и окна от потолка до пола. И Москва как на ладони. И облака трогать можно… пусть и через стекло.

А еще там есть Дина и Марк. Мои единственные сотрудники. Брат и сестра — и мои верные соратники по «Академии». Они там весь день. Но на ночь — уезжают. А значит… значит я могу там оставаться ночевать и никто не узнает. Они — не узнают. Они друзья, но рассказывать им о том, что у меня случилась задница я не хочу.

— Хочешь — оставайся у меня.

«У меня» — это на сорока пяти квадратах в двухкомнатной хрущёвке в Южном Бутово с мужем и родителями. Нет, так больно насиловать подругу я не готова.