— И что теперь?

— Быстро собираемся и едем. На ближайшем повороте свернем в сторону.

Они по-быстрому собрались и выбрались на дорогу. Надоедливого путника не было видно — он навсегда исчез из их жизни, однако настроение испортил.

На ближайшем повороте влюбленные свернули в сторону садов. К сожалению, сады оказались яблоневыми — но выяснилось это не сразу, а по прошествии некоторого расстояния. При виде такого количества созревающих яблок Ариэля перекосило — Мюриэль сразу заметила и спросила:

— Что с тобой, любимый?

— Яблоки, — выдавил из себя Ариэль.

— Что яблоки?

— С некоторых пор я их не переношу.

— Настолько, что не можешь вообще видеть?

— Да.

— Раньше я за тобой такого не замечала.

— Раньше я такой непереносимостью не страдал.

— Хочешь возвратиться?

— Нет.

— Мы не знаем, куда свернул этот эльф. Возможно, на нашу дорогу — тогда он находится приблизительно в тысяче шагов впереди нас.

— Я понимаю. Но мы должны оторваться, иначе ему смерть. Свернем в яблоневый сад.

— Ты говоришь, не переносишь яблок.

— Не настолько. Постараюсь выдержать. Пройдем яблоневый сад насквозь, за ним — вон, видишь? — липовая роща. К вечеру будем у отрогов, там можно никого не опасаться. Кроме троллей, конечно.

Ариэль повернул белоснежного Велосипеда в яблоневый сад. Плоды — крупные, почти созревшие — свешивались с веток совсем близко от его головы, некоторые задевали крылья. Ариэля перекашивало от отвращения, но он крепился, стараясь при этом не смотреть по сторонам.

Мюриэль сидела за его спиной, обняв за плечи, и говорила что-то ласковое: о том, как они устроятся у гоблинов, когда перевалят через Алармейские горы, о том, что гоблины ни за что не выдадут их Эльфийской конгломерации, также о том, что никто не узнает, где беглецы спрячутся. Небольшой домик на краю гоблинской долины, здоровый сельский труд — много-много фруктовых деревьев: груши, сливы, абрикосы, и ни одной яблони.