Она покачала головой.

— Нет ничего лучше, чем завести себе испорченного сабмиссива. Может, тебе стоит…

— Испорченного? — он погладил ее по щеке, его мозолистая рука ощущалась сильной и надежной. — Вряд ли. Ты невероятно сильная женщина, профессор. Но никто не может стать более зрелым, не накопив эмоциональные раны и не создав вокруг них защиту. На данный момент твоя в основном сосредоточена на гневе, а моя — на потере Кэтрин.

Она лежала под ним неподвижно. Он назвал ее сильной. Не испорченной.

— Вы, Домы, любите все исправлять, не так ли? Даже людей.

— Ах, ты нас раскусила, — его пальцы переплелись с ее, хотя он все еще держал ее прижатой к матрасу. — У Домов тоже есть защита, ты это знаешь, — он задумался. — Сцена для тебя, как сабмиссива, словно вскрытие нарыва. Сначала мы вскрываем его, а затем наносим заживляющую мазь.

Болезненный пример, но… да, она могла это понять.

— А для Домов?

Он потерся своим огрубевшим от щетины подбородком о ее щеку.

— Удовлетворение потребностей нижнего наполняет Дома изнутри, уравновешивая его, чтобы он мог глубже заглянуть в себя. Ты — словно костыли после вывиха лодыжки.

Мысль о том, чтобы помочь Ксавье и стать источником его баланса, была приятной. Их отношения не были односторонними, а он не был идеальным во всем.

— Тогда почему ты хотел заняться сексом, как…

— Почему я перевернул тебя? — его глаза прищурились. — Нам обоим сегодня нужно идти на работу, и я планирую сначала трахнуть тебя, — он отпустил ее руки и обхватил пышные груди. — И я очень хочу поиграть со всеми своими любимыми частями твоего тела одновременно. Догги-стайл позволяет это сделать, — он одарил ее смертоносной улыбкой. — Ты, зверушка, возбуждаешься гораздо быстрее, когда я могу добраться до твоего клитора.

Она почувствовала, как пылают ее щеки.

— Понятно.

— Все имеет самое простое объяснение, но я рад, что мы поговорили, — он переместился ниже, чтобы лизнуть ее грудь, а затем втянул сосок так сильно, что у нее поджались пальцы на ногах. — Однако, если ты желаешь быть лицом к лицу, а я хочу, чтобы мои руки были свободны, тебе придется потрудиться этим утром, — взяв ее за талию, он перевернул их, расположив ее так, чтобы она лежала на его бедрах. В этом положении ее киска терлась о его член.

Она наклонилась вперед, чтобы провести руками по его груди. Такая гладкая, с твердым рельефом мышц под кожей. Его плоские соски были темными и манящими. А живот своей твердостью походил на стиральную доску, по которой она могла проехаться. Перейдя к его бедрам, она восхитилась тем, как натянулась кожа на его эрекции. Проводя пальцем по венке, она заставляла его член подрагивать. Он хотел ее. Эбби нежно погладила его яйца, каждый раз удивляясь тому, какие они тяжелые.

Извиваясь, она приподнялась, чтобы взять его в рот, но он покачал головой. Его лицо приняло выражение Дома. Как он мог лежать на спине и при этом излучать достаточно власти, чтобы заставить ее внутренности дрожать? Она сглотнула.

— Поднимись и слезь с меня.

Она повиновалась.