Моя мать отрывисто добавила:

– Девчонку брать только живой. Окружайте поляну.

Чертовка отдала приказ киборгам – и они стали расходиться по лесу. Люди тоже двинулись на те позиции, которые обозначила ведьма. Применять оружие было строго запрещено. Склянки с зельем, восстанавливающим единицы здоровья, у нас так и не появились. Если кто-то случайно ранит Жизеэль, то она может и не выжить. Мне это напомнило то, как Спартак завел нас в ловушку, говоря, что видел на болоте эльфийку. Судя по глазам Коса, он тоже вспомнил этот момент наших приключений. Хорошо хоть тут никто не приказал сложить нам оружие. Второй раз я бы на это не пошел.

Тем временем отряд занял свои позиции, и Чертовка скомандовала, используя рацию:

– Вперед.

Мы двинулись по лесу к виднеющейся за деревьями овальной поляне, на которой во множестве росли цветы. Они испускали приятный аромат. Среди них я заметил Жизеэль. Она сидела на каком-то куске ткани и, склонив голову, читала гримуар. Рядом с ней лежал лук и колчан.

Отряд почти синхронно вышел на поляну из тени деревьев. Я поднял визор, чтобы ничего неподозревающая девушка отчетливее видела мое лицо. Она заметила движение киборга и испуганно вскинула голову. Ее рука метнулась к луку. Эльфийка торопливо вскочила на ноги, закинула за спину колчан, натянула стрелу на тетиву и совершила полный оборот вокруг своей оси. Она просто не знала в кого стрелять, чтобы вырваться из окружения. Ее напуганный взор встретился с моим пустым взглядом. Девушка удивленно дернула бровями, а потом хотела что-то сказать, но тут она заметила Агнес. Губы эльфийки затряслись, глаза наполнил первобытный ужас, а лоб пересекли неглубокие горизонтальные морщины.

Моя мать протянула к ней руку и произнесла несвойственным ей мягким голосом, за которым слышался еще один, будто в унисон говорили два человека:

– Не пугайся, дитя мое, я не хочу тебе зла.

Девушка смотрела точно в глаза ведьмы, а та цепко глядела на нее в ответ, словно удерживала взор эльфийки. Внезапно, напряженное лицо Жизеэль начало расслабляться. Руки стали безвольно опускаться. Взгляд потух. Она принялась смотреть на ведьму, будто зачарованная.

Агнес, идя к ней, продолжала лепетать:

– Ты можешь доверять мне, прекрасное создание. Я желаю тебе лишь добра.

– Охренеть, – непроизвольно выдохнул изумленный Кос. Его глаза округлились до размеров крупной монеты.

Щека Жизеэль дернулась, а взор начал приобретать осмысленное выражение: из него стала уходить эта поволока забвения.

Моя мать поспешно пропела, почти подойдя к эльфийке и не отрывая от нее пристального взгляда:

– Успокойся. Это всего лишь пение птиц. Мы здесь одни. Ты можешь поведать мне все свои тайны.

– Могу, – послушно обронила эльфийка, снова подпадая под воздействие Агнес.

В шлеме раздался голос Чертовки:

– Макс, ты понимаешь, что происходит?

– Да, – уверенно ответил я, по привычке кивнув головой. – Моя мать использует духа, голос которого как-то погружает Жизеэль в транс. Он дублирует все слова Агнес.