Прямо перед полуднем мне на мобильный позвонил папа и сказал, что водитель только что заехал в город.

– Оставайтесь там, я бегу, – ответила я, чувствуя странное головокружение.

– Ну а куда еще я могу пойти? Я ни слова не говорю по-итальянски и даже не знаю, где нахожусь, – упрекнул он. В его голосе слышалась радость.

– Ты на Сицилии, пап. Ты добрался до Сицилии.

Я крикнула Зоэле, чтобы она спустилась вниз из спальни на втором этаже.

Она со скоростью пули оказалась внизу с Розалией за спиной.

– Vieni con me. – Пойдем со мной, – скомандовала она подруге. Зоэла была полна стремления действовать. – Ti faccio conoscere I miei nonni dall’ America. – Я хочу познакомить тебя с моими американскими дедушкой и бабушкой.

Через мгновение мы все спускались пешком вниз по Виа Грамши, Зоэла бежала впереди меня, а Розалия шла рядом.

Двадцать лет я прождала этого момента.

Когда мы все обменялись объятиями на улице, группки наблюдавших за этим стали подходить к машине, чтобы сказать benvenuti[48]. Казалось, новости о приезде моих родителей уже начали стремительно расползаться.

Затем мы отправились обратно к дому Нонны. Все вдовы и жены Виа Грамши повыходили из домов, чтобы сказать benvenuti, пока мы поднимались по улице вверх. Но зрелищем, которое тронуло мое сердце, оказалась Нонна, гордо стоявшая в дверном проеме.

– Ciao, Gene. Ciao, Aubrey. Venite. – Входите, – произнесла она, отодвигая кружева и приглашая их внутрь.

Она делала то, что была неспособна сделать, когда ее сын был жив. Но сейчас она это делала.

– Поблагодари ее за то, что она приняла нас, – сказал мой папа.

– Я уже, пап, – ответила я, улыбаясь и подмигнув ему. – У меня все под контролем.

Мой папа никогда раньше не видел, чтобы я так много говорила на итальянском. Он внимательно наблюдал за мной, словно находясь по другую сторону невидимой перегородки, о существовании которой он до сих пор не подозревал. Его маленькая девочка обустроила себе местечко так далеко от Восточного Техаса, как только можно было себе представить.

– Спроси Нонну, можем ли мы помочь ей что-нибудь приготовить, – предложила Обри, показывая на кипящую кастрюлю на плите. Она готова была погрузиться в работу. Им не хотелось заставлять Нонну делать что-либо.

– Там все уже готово, – ответила я.

– Да, Нонна никогда не позволит вам делать что-либо на ее кухне, – встряла в разговор Зоэла. – Вы ее гости, вы только едите. Так здесь обстоят дела.

Через полчаса мы сидели за обильно накрытым столом. Я неистово переводила, в то же время накручивая на вилку пряди пасты, нежно покрытые соусом, таким же непритязательным, как и женщина, которая накрыла на стол. Она хотела быть уверенной в том, что моим родителям понравилась еда, что они счастливы. Я заметила, как Нонна поглядывает на Обри, которая, казалось, почти не ест.