--Не казни, старшой, ребят своих. Мне Весняк сказывал - уговаривали её все, но бесполезно - кремень старуха. Он ей голубка оставил, так что, случись чего, она его отправит. Я тогда сразу мужиков пошлю, - тут верхами недалёко.

 Милёна, улыбаясь, оглядела мужиков.

 --Поутренничали уже?

 --Что? А-а, да, поели и молочка попили. Борисыч, иди подкормись, -- сказал Слава, -- молочко у нашей хозяйки -- чудо.

 --Это не у меня, а у Ночки, -- блеснула зубами Милёна, -- попей, Акела.

 --Не откажусь, -- отозвался он.

 Молоко действительно было выше всех похвал - лучше магазинных сливок. У непривычного человека кишки скрутит так, что никакой "Мезим" их не распутает. Слава Богу, у Акелы такой беды отродясь не бывало. Он, по тихой грусти, опростал глечик под горку нежнейших, ещё тёплых шанежек. Ну, вот, теперь можно и с голодным побороться.

 Когда он вышел на крыльцо, солнце уже пробиралось между вершин деревьев. Милёна, выйдя из коровника, прищурившись, поглядела на небо, потом повернулась к гостю.

 --Чем заниматься думаете, воины?

 Акела пожал плечами.

 --На шее у тебя по любому сидеть не будем. Что съедим, то отбатрачим.

 Краска досады появилась на щеках хозяйки.

 --Не об этом я, старшой. У нашего кузнеца купец проездом остановился. Аккурат сегодня утречком он спрашивал - не поедет ли кто с ним охраной? Наших я никого не пустила. Мужиков мало, а работы невпроворот. Вы - другое дело, вы Сварогу служите.

 Акела задумался ненадолго и рассмеялся.

 --Умница ты, Милёнушка. Золотая голова, -- и, чмокнув славную женщину в щёку, вышел со двора.

 Приезжий купец расположился лагерем во дворе коваля Добруши. Барс и Акела, войдя, дружески кивнули ему. Оглядевшись, они подошли к сидящему в глубине двора хорошо одетому грузному мужчине, безошибочно определив в нём того, кого искали. Во-первых, торговый человек, во-вторых, старший в компании, которая состояла ещё из трёх мужчин разного возраста и молоденькой девицы. Девка выглядела пышнотелой и довольно пригожей.

 В мужиках они так же легко угадали охрану. Дело было даже не в доспехах и оружии. Неизгладимая печать профессионала войны была ясно видна на всех троих. Их вни­мательный взгляд и положение тела, готового мгновенно вскочить, многое говорило опытному глазу.

 Их эти профи тоже уже прокачали, хотя они пришли без оружия, а одеты были в крестьянскую одежду. Милёна выдала из запасов покойного мужа. Не ходить же по деревне в джинсах и свитере, пора уже применяться к местности.

 Смазливая пышечка лет восемнадцати тоже успела оценить их и, оставив без внимания пожилого Акелу, строила глазки Барсу. Седой худенький дедок, мирно хлебавший из глиняной миски тюрю из простокваши с хлебом, глянул на них мельком. Казалось, его в настоящий момент, кроме простокваши, не интересует ничего на свете. Только чутьё подсказывало, что из этой троицы он и есть самый опытный и опасный.

 Второй был коренастый крепыш лет сорока пяти, с пухлыми щёчками, вздёрнутым носиком, большой плешью и смешными рыжими кудряшками на затылке. Он являл бы собой преуморительное зрелище, если бы не холодный внимательный взгляд, так не сочетавшийся с глуповатой добродушной улыбочкой.