--Ты только не увлекайся, Барс, -- "встревожено" подыграл Акела, -- не как в прошлый раз, я тебя умоляю!

 Во взгляде Малыша мелькнуло беспокойство. Когда же Барс, поставив "рамку", сделал к нему первый шаг, он вдруг вложил нож в ножны и сердито сказал Жиле: "Со­мневаешься, -- испытывай сам. А ежели он мне руку сломает, мне как стражу несть? Я в бою рисковать согласен, а не на испытках твоих дурацких".

 --Молодец, правильно, -- сказал Акела, -- И мы молодцы, видишь, сумели без мордобоя уговорить парня.

 После нескольких секунд молчания грянул дружный хохот. На этом испытания закончились. Жила рассказал, что эта их поездка не торговая. После смерти жены он решил вместе с дочерью Смышлёной вернуться на свою родину в Червлянский удел. Очень уж беспокойно стало у них в Беломорье, да и дочь пора замуж поскорей отдать, не то в перестарках засидится. А когда чёрные орки, которых развелось в лесах больше, чем зверья, убили жену, страх за дочь заставил продать почти всё нажитое и, навьючив самое дорогое на лошадей, сорваться с места.

 --А почему решили ещё двух охранников нанять в пути? -- поинтересовался Акела, -- Рискованно в дороге незнакомых людей в караван брать.

 Старый сухонький охранник по имени Мысь, которое ему удивительно подходило, ответил как бы нехотя.

 --Да я, по чести сказать, и сам так думаю. Только уж больно нехорошей славой стали пользоваться здешние леса. Вот и приходится нанимать людей со стороны.

 --Да ещё - помолчав, хмуро добавил он,-- шайка Лутони, говорят, в здешних местах стала озоровать.

 --Что за Лутоня? - спросил Барс с любопытством.

 --Вы откуда свалились, что его не знаете? - поразился старик,-- или голову мне морочите?

 --Мы действительно здесь недавно, -- пояснил Акела, затосковав при мысли, что свою историю придётся рассказывать снова.

 --Ладно, коли так, -- пожал плечами Мысь, -- за вас старшуха поручилась, а её Жила давно знает. Лутоня уже года три со своей шайкой грабит и не может его стража из­ловить. Говорят, но точно ли, я не знаю, а может людишки и врут, что у него где-то среди кнезов хорошая заручка есть. Хотя, говорят, ещё не совсем конченый он душегуб, без нужды людей не бьёт. Да всё равно, пусть идёт он мимо.

 --Да, уж, -- согласился Акела, -- Когда выступаем?

 --Завтра поутру.

 Но с выходом получилась задержка. Вполне, впрочем, прогнозируемая - взбунтовались друзья. Больше всех возмущался Соловей.

 --Нет, ну молодцы мужики, хорошо устроились! А нас как бы и нет вовсе, кто мы тут такие? А! Это Соловей с Толстым? А мы думали - насрал кто-то...

 Слава был сдержаннее, но тоже был задет: "Мы сюда все вместе попали, а сейчас мы тут сиди, а вы исчезаете непонятно куда. Как это понимать, Борисыч?"

 Ясность, как ни странно, навела Милёна, внимательно слушавшая всю эту перебранку.

 --Вы уж простите глупую бабу, коли чего не так. Эти двое к деревенскому труду несподручны, они вои. Им даром у хозяйки хлеб переводить не с руки, хотя мне его и не жаль, но они сами не захотят, - совестливые они.... Да и негоже сокола в клетке держать, это птица Сварогова.

 -Вы не думайте только, что я Вас за ворон держу, -- поторопилась она добавить, увидев, как у Славы с Василием вытянулись лица, - вы нормальные справные мужики, тут вы на месте будете и свой кусок с лихвой отработаете.... Да мне самой, думаете, охота его отпускать?! -- слёзы вдруг закипели в голубых глазах, она с размаху саданула Акелу кулаком в грудь. Тот и не подумал уворачиваться, только грудь загудела - долбанула от всего, что называется, сердца. Он засмеялся и сгрёб старшуху в охапку.