Вечером встретил. И снова в магазин. Вот только в этот раз провокатор — Федор Старший: купил продуктов, ребенку — вкусняшек, а мне (по единогласному решению мужчин) — арбуз.
И нет, мне не показалось. Эти двое действительно очень быстро и как-то даже неестественно спелись. Уже и я им не нужна: «отойди, мама», «не мешай, мама», «я с Дядь Федей пойду».
— А может, мне вообще уйти? — стою, таращусь на них, заливаясь смущенным смехом.
— Не, — вполне серьезно заявил мне сыночек, забравшись на горку. Уставил на меня взор. — Мозесь остаться. Мы не плотив.
Хотя, чего грешить? Сбылась. Сбылась моя самая большая мечта и не реализовался самый огромный страх: принял Федька второго Федьку. Причем, в этой фразе неважно, кто Старший, кто Младший из них. Правильно будет в обоих случаях.
Да и не только дело во «вкусняшках» или внимании. Не знаю, что-то есть в них. Что-то похожее. Да и… дружба эта… она уже… куда более яркая, теплая и глубокая, чем отношения у Малого были с Серебровым. Там лишь строгость с одной стороны, и откровенная привязанность ребенка — с другой.
Так что есть. У меня, у нас — шанс… есть.
Сварить пельменей — и снова к себе в комнату, накрыть тумбу-стол.
Поужинали, поболтали. А там уже и Федька Младший уснул.
Объятия, тайные ласки, поцелуи с Рогожиным — да время беспощадно: мчится, как ошалевшее, в никуда. Уже и ночь за окном давно начала править. Спать пора — провела до двери. И снова поцелуи в полумраке, не желая расставаться с тем, кого столько времени ждала, жаждала. За кого столько ночей Бога молила: чтоб уберег, чтоб простил и помиловал. Чтоб дал нам счастья кусочек. Хоть крохотное, пусть и не навек, на немного.
— Завтра, может, вечером заскочу, — прошептал мой Федя, нехотя оторвавшись от моих губ своими. — А если нет — дела утащат, то тогда до послезавтра. Всё хорошо, не переживай. Просто съездить надо будет кое-куда, в другую область. Старых поставщиков пошевелить. Посмотреть, что там по остаткам — часть товара достать, да думать, что как дальше с торговлей и кредитом.
Рогожин не появлялся несколько дней (всё дела, как сам взахлеб утверждал), но исправно звонил… и болтали, что дураки, ни о чем и обо всем долго и упорно, пока ухо и рука не начинали болеть. Ездил в соседнюю область и в столицу. А здесь, по месту, стартовал закрытие «лишних» точек. Не забыл и про поиски квартиры (куда бы мы могли все трое переехать); да машину свою продал (вместе с кредитом, за копейки: но, главное, что уже без долгов — а более нам и не надо).
И вот оно — заветные слова: сегодня вечером уже встречается с хозяйкой, отдает ей оплату за первый месяц, залог — и получает ключи.
Уже и темнеть начало за окном, а он всё не звонит.
Мечты мечтами (конечно, уже сегодня хотелось встретиться да быть вместе с Рогожиным), но… реальность вовсе не такая, как я, мы ее хотим видеть — привыкла и почти смирилась. А потому терплю. Закусив губу, сжав кулаки от волнения — терплю.
— Малыш, — от его тревожного голоса всё жалось у меня внутри.
— Да?
— Не получается сегодня у нее, прости. Там срочно кто-то то ли помер, то ли женился. Короче, до завтра. С утра. Обещала с утра. Прости… Я вас очень люблю.
— И мы тебя любим.
С утра, так с утра.