Его горящий пламенем взор устремлён прямо в мою душу, и в жгучих карих глазах я вижу свою погибель.
И Алисейд хватает меня за плечи, припечатывая к колонне.
И его тяжёлый вздох касается моих приоткрытых губ, в то время как тело вжимается в моё.
Я чувствую его запах: нечто настоящее, мужское, невероятное. Он пахнет долгой дорогой, пылью и хвоей…
Еле сдерживаюсь, чтобы не вдохнуть его полной грудью.
— Шейтан, как я тосковал по тебе, милая… — знакомый хриплый шепот, уже почти забытый, доносится до моего слуха, и, прежде чем я успеваю что-либо предпринять, чуть сухие, потрескавшиеся губы накидываются на мои, по-хозяйски раздвигая их.
Я ощущаю необъяснимую ярость Алисейда, которая, возможно, адресована вынужденной разлуке, и она несочетаемо смешана с нежностью, когда он вторгается в мой рот языком. И в этот миг я просто… Сдаюсь.
Вновь отдаю себя этой поглощающей слабости, которая принесла мне немало страданий за эти месяцы. Он исследует меня, пробует на вкус, ласкает нёбо и язык, а я лишь раскрываюсь навстречу, пытаясь показать: вот она, я, ждущая тебя так долго, вся как на ладони, не изменившаяся и сходившая по тебе с ума…
Я вкладываю в поцелуй всё, что во мне разрослось и умножилось за это время: злость на Алисейда и обстоятельства, страх за его жизнь и судьбу, мои переживания и бессонные ночи…
Он словно считывает это, углубляя поцелуй и вынуждая его становиться более яростным, рваным и необузданным. Я теряю счёт времени и не сразу понимаю, что мы с трудом прекратили эту борьбу обкусанных губ и теперь смотрим друг другу в глаза, как загнанный хищник и пытающийся храбриться зверёк.
Украдкой цепляюсь взглядом за разбитую чашу, отмечая с горькой иронией, что на её месте в первую встречу были как раз таки финики…
Вновь перевожу свой взор на Алисейда, который в излюбленном жесте успел прислониться лбом к моему; он не намерен отпускать меня и продолжает держать в плену своих рук, умело и нахально блуждающих по ткани чёрной робы.
А мне… Так нужны ответы. Хоть какие-нибудь.
Мы оба кое-как восстанавливаем сбившееся дыхание. В голове хаос и миллион вопросов, которые я хочу задать этому невероятному мужчине: почему ты молчал так долго? Почему не объявлялся раньше? Почему оставил меня вот так, без надежды и шанса?..
Но они словно падают за некую стену, отгораживающую от прошлого и от тусклых дней в каждом месяце ожидания — всё становится неважным в одночасье, — и я лишь осипшим голосом выдаю:
— Почему ты вернулся?..
Он облизывает губы, прикрывая глаза, — и я чётко осознаю, что и ему было всё это время непросто. Выражение лица Алисейда читаемо как никогда.
Сейчас он раскрыт передо мной, почти обнажен в своих эмоциях, которые наверняка не показывал ни одной другой женщине «до».