Через три дня только глухие старики или несмышлёные младенцы не были в курсе, что осквернитель ложа Повелителя заточён в страшное подземелье Саркел – жуткое место даже для самых отчаянных преступников Нумерии. Именно там Главный Судья со своими помощниками день и ночь выбивают из него признания в ужасном грехе.

Кронария с сыном ждала решения Высочайшего Суда в камере верхней части Саркела. К ней была приставлена служительница Дома Правосудия, молчаливая женщина, одетая во всё чёрное, повидавшая в своей жизни немало преступниц, заверяющих всех Богов в своей абсолютной невиновности.

Неделю спустя в город пришла страшная весть – Высочайший Суд признал Дартона виновным в прелюбодеянии с женой Повелителя. Единственным наказанием за тягчайшее преступление могла быть только смерть.

Хортон, поседевший и осунувшийся за эту неделю, попытался увидеться с Палием, в надежде смягчить сердце Повелителя, который мог заменить смертную казнь пожизненной каторгой в серебряных рудниках Кватраны. Но, простояв весь день в холле дворца, под вечер был весьма нелюбезно выдворен помощником Дартона Итрумом Луцаком, главным свидетелем позорного преступления, с радостью занявшим теперь место своего бывшего начальника.

Аруций был признан плодом греха и должен быть уморен голодом. Кронария, услышав о таком решении, упала в обморок, но Палий был непреклонен – выродок чужого семени не может быть связан с именем Повелителя. Молчаливая служительница вырвала из рук матери отчаянно голосящего младенца и унесла его.

Сама же Кронария была приговорена к служению до конца своих дней в подземной пирамиде возле каменоломен Сентории, где её обязанностью было бы обмывать и хоронить рабочих, погибших от тяжкого труда, а в перерывах – исполнять желания надсмотрщиков.

Отец Кронарии, теперь уже бывший Главный распорядитель охоты, вместе с женой был выслан домой в Барлонию. Но перед отъездом ему, видимо, удалось умолить Повелителя, и его дочь получила последний подарок от семьи – тёплое шерстяное одеяло.

Бракар тяжело вздохнул. События последних недель в полной мере оправдали все его недобрые предчувствия, но он даже в самом страшном сне не мог предположить, что одно слово Палия разрушит и эту семью, и весь мир вокруг них.

В приоткрытое окно вползла ночная свежесть. Бракар поёжился от холода. Луна скрылась за облаком, и в комнате стало совсем темно. Город спал, готовясь к новому дню. Только часовые на стенах, отмеряя время, перекликались между собой.

«Хортон не хочет жить… Ему не нужен этот мир без его мальчика, но миру-то он нужен! И ещё как нужен! И я, лекарь Бракар, должен разбудить его разум и сердце, заставить снова начать жить… ради Гудвуда… Прилесья… Но как? Как сделать это, если он не слышит меня и не видит, и не сказал мне за неделю даже двух слов? Что я могу придумать? Боги! Все, какие есть на этом и том свете, помогите мне! Иначе нам всем конец…»

Мальчишка из чужого мира забормотал что-то во сне. Бра-кар прислушался, но не уловил ни одного понятного слова. Ник, наработавшись за день, обычно засыпал, как убитый, только положив голову на подушку. Но сегодня его что-то беспокоило, и он крутился и бессвязно лепетал, то прося о чём-то, то кого-то за что-то отчитывая.

«Да, попал мальчонка в переделку… Знать бы, что будет дальше… Аюна знает, только не пойду же я, всегда насмехавшийся над её предсказаниями, просить у неё помощи… Но просто сидеть и ждать – я тоже не могу. Слухов много, я же должен знать точно, чтобы… Нужно ехать. Немедленно! Урсий с глазу на глаз может многое рассказать».

Ещё до рассвета растолкав Мерка и отправив его за лошадью, лекарь сложил в походную сумку всё, что могло понадобиться в поездке, оделся в неприметное дорожное платье и разбудил Ника.

– Я буду отсутствовать четыре дня. Постарайся за это время не попадаться на глаза Улафу и, особенно, Кадуру. Иначе ты можешь просто не дожить до следующего дня, мальчик. Ни шагу в город! Я не собираюсь тебя там искать, не до того сейчас. Не до того…

Никита, продрав глаза, удивленно смотрел на хмурого Бра-кара. Он ни разу не видел лекаря таким встревоженным, разве что в день возвращения Хортона из столицы. Сегодня на лице лекаря после бессонной ночи залегли глубокие тени, а голос звучал глухо и как-то зловеще.

– Мне говорили, что наступят несчастья, но я не думал, что так скоро…

Бракар резко обернулся и уставился на мальчика тревожным взглядом, от которого тому стало совсем плохо.

– Откуда ты знаешь про несчастья?

– Мне Аюна сама сказала.

– Когда? Где ты её видел?