– Мы в городе гуляли… Это было… – Никита под суровым взглядом лекаря зачастил, – …через несколько дней после отъезда господина с семьёй в столицу… В Западном конце мне в одной лавке мех показывали… А она там была… и наговорила мне кучу вещей, только сказала молчать, пока время не наступит… Может, оно наступило уже…

Кивнув вошедшему Мерку, Бракар подошёл к Нику и, наклонившись, тихо сказал:

– Сиди тихо. Приеду – расскажешь всё. Потом решим, что дальше делать. Ты всё понял?

– Да, Бракар, понял.

Лекарь обернулся к прислужнику:

– Чтоб Ник из дома не ногой! Если что, оторву голову. Тебе. Я не шучу.

– Я фсе понял, Бхаках. Не бехпокойся.

Тот кивнул и вышел. Никита забрался с головой под одеяло, решив ещё немного подремать, но тревожный утренний разговор и странный вид Бракара разогнали весь сон.

Лекарь, как и обещал, вернулся к вечеру четвёртого дня. Ещё более осунувшийся после безостановочной скачки, он зашёл в комнату, бросил усталый взгляд на Никиту и, скинув пропылившуюся одежду, начал мыться в лохани за занавеской. Мерк, со всех ног помчавшийся на кухню, притащил горшочек, распространяющий умопомрачительный запах жаркого и круглый пирог с капустой и яйцами.

Бракар, переодевшись и причесав мокрые волосы, сел за стол. Не притронувшись к еде, он сидел, устало опустив голову. Казалось, что с момента его отъезда прошло четыре года, а не каких-то четыре дня – так он постарел.

– Что нового в городе? – голос прозвучал глухо. – В доме все здоровы?

Никита вздрогнул и кивнул.

– Всё как всегда. Подрались два горшечника, перебили друг у друга всю посуду. Мальчишка возчика Шмыри сломал ногу, прыгая со стены на спор. Жевена, прачка препона Эндельторна, родила удивительно похожую на него девочку. Нашего Жалана поймали за кражей серебра из столовой, и он теперь сидит в подвале и ждёт суда. Кузнец Рест Пузо сильно обжёг левую руку и не сможет теперь закончить вовремя заказ для торговца вином…

– Заткнись и перестань нести чушь! Ты прекрасно знаешь, кто и что меня интересует!

Никита, ничуть не обидевшись, продолжил:

– В доме всё спокойно. Улаф два дня пил, а вчера весь день спал в своей комнате. Сегодня с утра он ускакал с собаками, но я не слышал, чтобы он вернулся. Арела поставила всех на уши, пересчитывают все ценности в доме, вдруг Жалан ещё чего стырил. Рула прибегала недавно, жаловалась, что от её крика уже в ушах звенит. Мелеста почти не выходит из своей комнаты. Тана говорит, что после поездки она всё время жалуется на тошноту и совсем ничего не ест. Похудела даже. И плачет всё время.

– Что господин?

– Не выходил из комнаты ни разу. Суза приносит ему еду три раза в день, но он только пьёт воду, а все её вкусности отправляет назад. Она плакала вчера и говорила, что если так и дальше пойдёт, он через месяц не сможет даже встать.

– Если будет у него этот месяц… Что шаваны? Не беспокоили?

Никита удивленно глянул на лекаря и отрицательно покачал головой. На фоне нынешних событий он совсем забыл про зелёных человечков, встреча с которыми казалась теперь чем-то давним и нереальным. Он вдруг вспомнил о проклятии рода Орстеров в кратком изложении Рулы и поёжился.