Я была совсем сбита с толку. Что значит "и это"? А есть ещё что-то? Что???

Но Аверин, обычно довольно разговорчивый, словно воды а рот набрал. Я чувствовала нарастающее напряжение в комнате, позвякивающее между нами. Он явно не собирался ничего уточнять.

— А что ещё нужно уладить? Никит, я не понимаю… — глухо прошептала, хмурясь.

Это было унизительно. Как — будто я вымаливаю у него обещание быть со мной. Внутри снежным комом начала разрастаться жгучая обида. Ну и пусть как хочет! Я дернулась, порываясь встать, но Ник не дал, крепко прижав меня к себе. Зарылся носом мне волосы, уложил к себе на грудь, подавляя моё сопротивление.

— Сладкая моя…Ну, кис… — его хриплый шепот ломал мою гордость, заставлял забыть обо всём. Быстрые жадные поцелуи стали покрывать лицо, когда Ник подтянул меня повыше, и разговор как-то сам собой закончился.

Позже я повторяла его ещё пару раз, но выходил он примерно таким же. И вот мы уже в самолёте. Три дня пролетели как один, а я так до конца и не понимаю, что же между нами. Мы вроде бы вместе. Никита это даже французам вполне официально заявил, но, когда он ещё увидит этих французов. Между нами полноценного разговора так и не произошло. Сам Аверин старательно избегал этой темы, а я считала ниже собственного достоинства настаивать. Или просто боялась услышать ответ, если надавлю.

Ещё мы не говорили о прошлом. Вернее, о том, что произошло тогда. Как-будто и не было ничего. Никита начинал все рассказы с Кореи, будто его туда волшебный портал перенёс, а я вообще со смерти отца, потому что ни рассказывать Никите, как я год без него страдала, ни делиться своим так себе опытом с женихом-гомиком Олегом по понятным причинам не хотелось. А Аверин как будто чувствовал и сам не особо расспрашивал, тут же переводя тему, если видел, что на что-то я отвечать не хочу. Это были странные три дня. Полные физической близости и боязни близости душевной. Только лёгкие темы для разговоров, только смех и скрытая за ним настороженность. Как склеить вазу, если даже к осколкам её прикасаться не хочешь.

И всё равно я бы ни на что их не променяла, эти три дня. Я была счастлива.

Самолёт набрал нужную высоту, и на табло загорается надпись с разрешением отстегнуть ремни. Я медленно отлипаю от Аверина.

— Может фильм посмотрим или сериал какой-нибудь? — предлагает Ник, доставая ноут.

— Давай, — соглашаюсь я, потягиваясь.

После небольших жарких дебатов мы останавливаемся на "Бесстыжих", делим одни наушники на двоих, и Ник опять притягивает меня к себе, бормоча "иди сюда, Кис". Я с ногами забираюсь в кресло, убираю подлокотник между нами и почти ложусь Никите на грудь, наконец удобно устроившись. Сейчас я почти уверена, что всё будет хорошо.