– Ещё хутор нужно проведать, – напомнил Артём.

– Ничего с хутором не случится. Архип – мужик разумный. Были бы проблемы, он и сам дорогу в школу нашёл бы. Приезжал же за керосином после Нового года, и сейчас приедет, если приспичит.

Артём почти успокоился и если стенал, то показушно. С прибытием Веры Степановны совсем затих, не до того стало. Мы вытащили упакованные и спрятанные в подвале ноутбуки. В школе все подзарядили и, запершись в доме на Медведовской, начали листать сохранённую информацию на внешних носителях.

Первое, на что я обратил внимание, – это дата смерти герцогини Екатерины Михайловны – 30 апреля следующего года. Не выдержит сердце. Косвенной причиной станет осложнение после перенесённого гриппа, которым она заболеет в июле.

Вера Степановна обнаружила ещё одну важную информацию. Спорный вопрос, что причиной смерти Александра III станет нефрит. Почки, конечно, тоже сыграют свою роль, но на вскрытии патологоанатом укажет прежде всего на гипертрофию сердца. И если к этому добавить излишнюю тучность и увлечение алкоголем, то шанса спасти государя у нас не было. Ему на смену придёт всё тот же Николай II.

– «Мой сын не способен править Россией! Он слаб. И умом, и духом. Ещё вчера, когда умирал отец, он залез на крышу и кидался шишками в прохожих на улице… И это царь? Нет, это не царь! Мы все погибнем с таким императором. Послушайтесь меня: я же ведь мать Ники, и кому, как не матери, лучше всех знать своего сына? Вы хотите иметь на престоле тряпичную куклу?» – зачитывала Вера Степановна слова вдовой царицы Марии Фёдоровны, когда она отказалась давать клятву Николаю II.

– Вера Степановна, а как насчёт антибиотиков? – поинтересовался я, подразумевая, что почечную болезнь Александра III можно предотвратить.

– Пока никак, – отрицательно покачала она головой. – Пойми, у меня не та специальность. Мне недостаточно прочитать учебник. Уйдут годы поиска и экспериментов даже при условии, что мы знаем, что ищем. Зато у нас есть владения в Никополе, где Серёга начал что-то колупать. Пусть ещё не активно работают, но немного марганца уже можно получить.

– Марганец для врачей – вещь полезная, – согласился я. – Но, увы, не антибиотик. Хотя, думаю, Склифосовский оценит такой антисептик.

– Николай, благодаря раствору перманганата калия, то есть марганца, мы получим изоникотиновую кислоту. А гидразид изоникотиновой кислоты есть изониазид, – «просветила» нас с Артёмом Вера Степановна.

– Э… – протянули мы с другом хором.

– Такое впечатление, что вы ничего не читали из того, что я вам оставляла! – возмутилась женщина.

– Верочка, мы, конечно, читали, даже буквы знакомые находили, – попытался успокоить супругу Артём. – Только толку?

– Изониазид – противотуберкулезный препарат, – милостиво сообщила Вера Степановна.

– Вот это да! – не удержался я от возгласа.

– Кстати, на всякий случай предупреждаю, что препарат токсичен для собак.

– Вера Степановна, собаки сейчас вторичны, вы подумайте, как это всё легализовать.

– Не сразу и не быстро. Кроме близнецов, у меня кандидатов нет. Но им придётся реально заниматься, изучать, исследовать воздействие, отслеживать под микроскопом мокроту больных, отмечать то, как исчезнут палочки Коха. То есть от начала и до конца описывать и предоставлять промежуточные данные хотя бы тому же Склифосовскому.

– Как вернёмся из Петербурга, сразу озадачим мальчишек, – пообещал я. – Они сейчас на волне энтузиазма готовы исцелить весь мир, так что, думаю, сопротивляться не станут.

– А аптека, а всё остальное? – напомнил Артём. – Вера, ты же братьев в Крымскую увезёшь?