— И даже на исповеди? — он остро взглянул на меня.

Я задумался, старик мог проверять меня сейчас, ведь как священник, я не мог сказать, чтобы он обманывал другого священника.

— Сеньор Бароцци, вы прекрасно знаете, что на исповеди, нужно говорить только правду.

Он внезапно ещё сильнее сжал губы и уронив тряпки, бросился меня обнимать. Я поражённый, стоял голым, чувствуя, как по плечу, где он ко мне прислонился щекой, течёт вовсе невода.

— Простите меня, простите. Я, недоглядел за сыном. Простите меня пожалуйста, сеньор Витале.

Бормотал он, плача, словно ребёнок. Я подождал немного, затем положил руку ему на седые волосы.

— Полно сеньор Пьетро. Я уважаю вас, мне нравится работа Паолы, что-нибудь да придумаем, когда вернёмся. Полно вам печалиться из-за этого. Нет в том вашей вины.

Он плакал и успокоился с трудом, а когда поднял голову, то нисколько не стыдился своих красных глаз.

— Давайте, домойте меня сеньор Бароцци, я хочу закончить этот вечер зрелищем хорошей казни, — улыбнулся я ему, подбадривающе подмигнув.

Он кивнув, стал аккуратно смывать остатки краски и грязи, стараясь больше лить воды, а не тереть там, где были заживающие раны.

Через час, переодевшись и приведя себя в относительный порядок, я вышел к троим майя, которых удерживали солдаты и объяснил им, что их родственник решил меня умертвить, воспользовавшись приглашением в гости, так что они будут отвечать за этот обман. Жена и сын пытались меня разжалобить, говоря, что это какая-то ошибка, но это было дело принципа и меня бы никто не понял, если бы я не отомстил за погибших на жертвенных алтарях солдат, а также покушения на собственную жизнь. Так что я просто приказал отрубит всем трём головы, чтобы они не мучились. Никакой ненависти или злости к ним лично я не испытывал, так что казнь прошла быстро. Далее я приказал рабам принести паланкин, загрузить туда тела и головы казнённых и вернуть заложников в Чичен-Ицу Хуанк Силемему с напутствием, чтобы ждал меня в гости, только уже с армией во главе.

Когда паланкин с рабами и трупами скрылся на дороге, я попросил отвести меня на корабль, чтобы во-первых показать матросам, что со мной всё в порядке, ну и во-вторых, хотелось увидеть девушек и убедиться, что у них действительно всё в порядке. Лодка доставила меня к «Повелителю морей», на котором засвистели боцманские дудки, приветствуя меня на борту вместе с выстроенной командой. Сказав пару приветственных слов, я попал в горячие объятья капитана, который радовался, что я жив, ему уже передали мой рассказ о побеге, а также гибели остальных солдат, меня охранявших.

— Я тоже рад вас видеть сеньор Джакопо, — я похлопал по его руке, — я сначала навещу свою каюту, а потом вы напоите меня чаем? Хочу услышать ваш рассказ о нападении на корабль.

— Конечно сеньор Витале, — он смахнул слезинку с глаз, — сейчас распоряжусь.

Проходя по палубе, я приветствовал тех, с кем плыл второй раз: матросов, офицеров, унтер-офицерский состав, я всех знал по именам, поэтому пару коротких слов приветствия и вопросов о жизни хватало, чтобы мне вслед смотрели восторженными глазами. Нагнувшись перед проходом, я открыл основную дверь в коридор, ведущий к каютам. Зазвенела сталь и с табурета подскочил Карло, с обнажённым мечом.

— Сеньор Витале! — обрадовался он, узнав меня, — вы вернулись?

— Да, а вы и правда достойны той награды, которую я вам обещал.

— Сеньор Витале, благодарю! — воодушевился он, — правда сеньор Джакопо не отпустил меня обратно на берег, сказав, что я их привёз, мне их и охранять.

— И в этом качестве вы меня тоже устраиваете, — улыбнулся я, — так что постерегите пожалуйста нас снаружи, а я пока переговорю с гостями.

— Конечно, слушаюсь! — поклонился он и отправился на палубу.