– Ах, – выдохнула она, не в силах скрыть наслаждение.

Алекс довольно усмехнулся:

– Никогда не стыдитесь своих чувств, Эмма: в них нет ничего порочного вопреки тому, чему вас учили светские матроны.

– Подобные чувства дурны не сами по себе, – пробормотала Эмма. – Они пагубны, если их испытываешь вне брака.

При слове «брак» Алекс поморщился, и его желание слегка ослабело.

– На вашем месте я бы не стал смотреть на меня как на человека, пригодного для брака, – заметил он мягко.

– А я и не смотрю! – Эмма, мгновенно отрезвев, отпрянула от него. – Я бы не вышла за вас, останься вы даже единственным мужчиной на земле!

На мгновение у нее мелькнула мысль о том, что, возможно, это слишком прямолинейно, и она добавила:

– Правда, я надеюсь, что этого все же не случится. А сейчас вам лучше покинуть мою комнату.

Вздохнув, Алекс поднялся и оправил сюртук.

– Одну вещь на свете я усвоил прочно, – заметил он язвительно. – Никогда не стоит дискутировать с женщиной, поскольку при этом она непременно начинает кричать.

Эмма тотчас же сбавила тон:

– Я не кричала. Я никогда не кричу. Я только повысила голос.

– Ради вашего спокойствия готов согласиться, что вы не кричали. Мы же не хотим, чтобы сюда ворвались ваши родные, особенно теперь, когда мы выяснили, что у нас нет желания вступать в брак.

– О, черт! – выдохнула Эмма и, вскочив на ноги, разгладила складки платья. – Надеюсь, я выгляжу прилично? – спросила она, широко раскрывая глаза. – Я вовсе не хочу огорчать своих родных.

– Откровенно говоря, вы выглядите так, будто вас только что поцеловали.

Эмма поспешно подошла к зеркалу, чтобы оценить урон, нанесенный ее прическе и туалету. К ее досаде, Алекс оказался прав: в таком состоянии она вряд ли могла показаться на глаза домашним.

– По крайней мере, привести мои волосы в порядок будет нетрудно. Мег старалась причесать меня по последней моде, но в конце концов я ее убедила, что более скромная прическа подходит мне больше и к тому же много удобнее.

– Вы хотите сказать, что вашу горничную зовут Мег?

– Именно так.