– Не сомневаюсь, ваши дядя и тетя имеют все основания гордиться вами, – сказал он голосом, полным сарказма. – Половина светского общества Лондона, точнее сказать, его мужская половина, уже и сейчас у ваших ног. Уверен, до конца месяца вам сделают с полдюжины предложений, и вы без труда сможете обрести мужа с титулом и состоянием.
Эмма пожала плечами:
– Как вы можете предполагать такое – вы ведь меня абсолютно не знаете.
– Вы женщина, и этим все сказано.
– Разве?
Алекс заметил, что кожа Эммы порозовела от гнева, грудь взволнованно поднималась при каждом вздохе. Она выглядела обольстительно, но он все же попытался обуздать свое желание.
– Женщины, – принялся он терпеливо объяснять, – с восемнадцати до двадцати одного года все свое время проводят, совершенствуя светские манеры и таланты, а когда решат, что готовы выйти в свет, посещают светские вечера, хлопают ресницами, мило улыбаются и пытаются подцепить мужа. Чем больше титул и количество денег, тем лучше. Попавшись в сеть, бедняга часто даже не сразу понимает, что с ним произошло.
Эмма поморщилась.
– Не могу поверить, что вы это сказали.
– Неужели мои слова вас оскорбили?
– Вне всякого сомнения.
– Обижайтесь не обижайтесь, таков порядок вещей, и ни вы, ни я ничего тут не можем изменить.
Внезапно Эмма почувствовала, что ее гнев прошел и сменился жалостью.
Что-то печальное должно было случиться с человеком, если он стал таким черствым и циничным…
– Неужели вы никогда никого не любили? – спросила она тихо.
Алекс вскинул голову, посмотрел Эмме в глаза и удивился, заметив в ее взгляде сочувствие.
– А вы? Вы считаете себя экспертом в этом деле? – спросил он так же тихо.
– Я стану им, когда полюблю, а до тех пор у меня есть кого любить – отца, дядю Генри, тетю Кэролайн, Белл и Неда. Лучшей семьи нечего и желать. Нет на свете того, чего я бы для них не сделала.
Алекс подумал, что не стал бы возражать, если бы его включили в эту группу привилегированных особ.
– У вас ведь тоже есть семья. – Эмма вспомнила свою встречу с сестрой герцога. – Разве вы не любите своих родных?