Перезагрузка политики: "Сила и диалог"
Уход Хейга был вызван сохраняющимися психологическими и бюрократическими разногласиями между наместником и Белым домом, а также столкновениями в политике по вопросам европейских отношений и израильско-арабских отношений - но не по советским.
Несмотря на большое количество фактических данных, материал был тщательно отобран, чтобы создать максимальное впечатление о военной мощи СССР и принизить относительную мощь Америки и Запада.
Кодификация политики администрации в отношении Советского Союза после ухода Хейга и изменение акцентов с течением времени действительно ознаменовали существенное, хотя и постепенное изменение. Но изначально никаких изменений не было ни очевидным, ни предполагаемым. Схема встреч министров иностранных дел не изменилась со сменой американской власти. Государственный секретарь Джордж Шульц встречался с Громыко в конце сентября и начале октября в Нью-Йорке. Его целью было не продвижение к соглашениям, а изложение американских проблем. Список был в основном тот, который Хейг уже выдвигал на предыдущей встрече: "Я не хочу, чтобы у нас были проблемы. встрече: Польша, Афганский Истан, Кампучия, Центральная Америка, но с большим акцентом на права человека. В силу того, что он был расширен за пределы концентрации Хейга на сдержанности в третьем мире и Польше, он стал еще более "отмытым" списком американских жалоб без реальных оснований. список американских жалоб, без реальных приоритетов (первым пунктом было продолжающееся содержание под стражей еврейского диссидента Анатолия Щаранского).
В одном важном случае, однако, выражение американской озабоченности было более конкретным и воспринималось более серьезно. На встрече с Громыко 28 сентября Шульц ясно дал понять, что Соединенные Штаты не примут истребители-бомбардировщики МиГ в Никарагуа. Тот факт, что это требование было сделано в частном порядке, а не просочилось впоследствии в прессу, и что оно представляло собой достоверную озабоченность и достоверную подразумеваемую угрозу, заставил советских руководителей отнестись к нему серьезно и отложить планы по передаче таких самолетов в Никарагуа через Кубу. Советские лидеры предприняли эти действия, прежде всего, из благоразумия и уважения к американским стратегическим интересам в соседнем регионе, а также потому, что они считали, что это придаст убедительности их предупреждениям Соединенным Штатам против эскалации типов оружия, предоставляемого повстанцам в Никарагуа.
Переговоры по контролю над вооружениями возобновились без особого энтузиазма в Вашингтоне, но по настоянию Госдепартамента, чтобы Соединенные Штаты хотя бы прошли через эти переговоры. Рейган согласился на новые переговоры по ядерным вооружениям на театре военных действий (теперь они называются переговорами по ядерным силам средней дальности [INF]), начавшиеся в ноябре 1981 года в ответ на растущее движение за мир в стране.
После усиления общественного давления в самих Соединенных Штатах в июне 1982 года начались переговоры по стратегическим вооружениям (теперь переименованные в переговоры по сокращению стратегических вооружений [ST ART]). В то время как INF и START стали частью дипломатического диалога между Вашингтоном и Москвой, переговоры по конкретным вопросам были оставлены на усмотрение делегаций в Женеве. Ни отдельные секретные переговоры по SALT, проводившиеся Киссинджером в 1971-1976 годах, ни интегрированный второй трек переговоров на высоком уровне, который проводился К. Вэнсом в 1977-1979 годах, не были введены администрацией Рейгана в отношении INF и START.
Неожиданное предложение президента Рейгана от 15 октября 1982 года Советскому Союзу купить до 23 миллионов тонн зерна было широко признано предвыборной уловкой, чтобы порадовать избирателей Среднего Запада накануне промежуточных выборов. Советские лидеры решили не пользоваться этим предложением.
Когда первые два года администрации Рейгана подошли к концу, и по совпадению смерть Брежнева привела к появлению нового лидера и перестановкам в руководстве Москвы, основа американской политики в отношении Советского Союза оставалась довольно неясной. Хейг стремился проводить жесткий, прагматичный курс, подчеркивая сдержанность геополитического поведения СССР в третьем мире как главный ориентир американской политики. Однако президент переиграл его и уступил другим соображениям, рассматривая зерновое эмбарго (а затем и зерновую политику) не как кнут и не как пряник, а как производную американской внутренней политики. Аналогичным образом, введение санкций против советских газопроводов (опять же по возражению Хейга) в ущерб интересам европейских союзников США нанесло удар по усилиям по созданию более прочного консенсуса западного альянса. И в своих повторяющихся идеологических заявлениях, бросающих вызов советской легитимности, Рейган, как показалось многим (не только в Советском Союзе), призывал к конфронтации, а не к диалогу. Хотя переговоры по контролю над вооружениями возобновились, мотивирующим элементом, очевидно, было европейское и американское общественное мнение, а не какое-либо желание администрации вести переговоры или ожидание успеха. Несмотря на "нормальные" дипломатические контакты, как позже подтвердил Хейг, не было реальной американской заинтересованности в достижении договоренностей; скорее, целью в 1981 и 1982 годах было донести до советских лидеров, что переговоры возможны только на основе советской "сдержанности и взаимности" на международной арене - как это было определено в Вашингтоне. Во второй половине 1982 года, после того, как Джордж Шульц сменил Александра Хейга, отношения между Белым домом и Госдепартаментом стали несколько более ровными, но никаких заметных изменений в поведении американо-советских отношений не произошло.
Брежнев умер 10 ноября 1982 года. К моменту его смерти, которую давно ожидали, в Вашингтоне оставались неразрешенные дебаты о том, как Соединенные Штаты должны реагировать на непредвиденные обстоятельства. Некоторые в администрации занимали жесткую позицию - советское руководство будет слабым, а Соединенные Штаты - слабыми. США должны оказать на него давление. Другие считали, что Соединенные Штаты должны поощрять возможные более умеренные тенденции в руководстве, подтверждая американское желание улучшить отношения. Другие же считали, что лучшим вариантом было бы остаться в стороне, посмотреть, что произойдет в Москве, и предоставить Советам самим продемонстрировать готовность к улучшению отношений. Был выбран третий вариант.
Похороны Брежнева в середине ноября дали возможность вице-президенту Бушу и министру Шульцу кратко встретиться с новым советским лидером, генеральным секретарем Юрием В. Андроповым, но, конечно, не было возможности для реальной дискуссии. Не было и реального интереса с американской стороны.
Через несколько дней после смерти Брежнева президент Рейган заявил, что Соединенные Штаты ждут "действий, а не только слов" от советской стороны, чтобы продемонстрировать заинтересованность в улучшении отношений. "В течение 10 лет разрядка была основана на их словах и не подкреплялась никакими делами... Для танго нужны двое". Выступая через несколько дней после этого с речью об отмене санкций в отношении трубопроводов и объявлении (со значительным преувеличением) Вестемского консенсуса по проблемам торговли между Востоком и Западом, Рейган вновь подчеркнул необходимость наращивания американской военной мощи, а также недопущения помощи Запада советской экономической мощи. Отметив, что Соединенные Штаты "приступили к наращиванию наших оборонных сил", что "позволило нам предложить наиболее полный набор предложений по сокращению вооружений и контролю за более чем четверть века" (еще одно значительное преувеличение), он также подчеркнул, что "нам еще предстоит пройти долгий путь". Таким образом, "процесс восстановления надлежащего баланса в отношениях с Советским Союзом не закончен. Потребуется время, чтобы восполнить потери, понесенные в прошлые годы". Что касается нового руководства Советского Союза, то "если оно будет действовать ответственно, то встретит готовый и позитивный отклик на Западе". Шульц повторил это через несколько дней, заявив, что, хотя он и вице-президент Буш были вежливо приняты в Москве во время встречи с президентом США.
Это может быть истолковано некоторыми как благоприятный "сигнал", "то, что мы действительно ищем, после того, как все сигналы состоялись, - это суть изменений в поведении [Советского Союза] по важным вопросам". Соединенные Штаты требовали от Советского Союза действий, а не просто слов, и испытывали советских лидеров на прочность.
Реакция брежневского режима, 1981-82 гг.
СОВЕТСКАЯ ПОЛИТИКА в мире всегда была гораздо более реактивной и отзывчивой, чем это обычно признается на Западе. В 1970-е годы СССР также проявлял инициативу в достижении разрядки с США и в усилиях по расширению своего влияния и присутствия в странах третьего мира. Однако в первой половине 1980-х годов, по ряду причин, советская политика стала еще более реактивной. Одна из причин заключалась в характере изменений в американской политике и в мире. Отказ США от разрядки оставил Советскому Союзу мало выбора в отношениях с США, кроме как ответить на новый американский вызов, который воспринимался не только как усиление гонки вооружений и геополитическое сдерживание, но и как конфронтация и крестовый поход, направленный против самой легитимности и существования советской системы и коммунистического правления. В то же время, не только не было новых привлекательных возможностей в третьем мире, но Советский Союз был перенапряжен в Африке и Азии, особенно в Афганистане, и экономически на Кубе и во Вьетнаме. По меньшей мере, не менее важно, что в первой половине десятилетия Советский Союз столкнулся с внутренними вызовами стабильности советского блока, вызванными событиями в Польше, продолжающимися экономическими проблемами внутри страны, и, наконец, неустойчивым состоянием самого советского руководства. Советский лидер, Генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза Леонид Ильич Брежнев, серьезно болел с середины 1970-х годов, и к 1981-82 годам в возрасте 75 лет был едва способен функционировать даже в качестве номинального главы небольшой группы стареющих лидеров. Такая ситуация крайне негативно сказывалась на политике, подавляя любую возможность политической инициативы или даже эффективного реагирования. В эти упадочные годы правления Брежнева, при последующих переходных лидерах во главе с Ю.В. Андроповым и К.У. Черненко, а также в последние годы нового реформаторского руководства при М.С. Горбачеве внимание советской власти было поглощено внутриполитической ситуацией.