Однако как получить доступ к пиковым переживаниям или состояниям измененного сознания, для того чтобы изучить их, ведь они являются кратковременным явлением, которое невозможно уловить в лабораторных условиях? Уже в начале 1960-х годов Маслоу заинтересовался исследованиями влияния психоделических препаратов на психику, в частности ЛСД, проводившихся гарвардским профессором Тимоти Лири. Маслоу лично познакомился с эпатажным ученым и был весьма впечатлен результатами его работы. Восторженные отзывы Маслоу повлияли на его дочь Эллен, которая даже решила стать научным сотрудником в лаборатории Лири. Тот считал, что психоделики дают уникальную возможность исследовать области психики, которые оставались до той поры недоступны. Он называл свою деятельность «прикладной мистикой» и любил подшучивать над Маслоу, который никогда не принимал подобных препаратов, что в любой момент тот может испытать пиковое переживание, о котором так много говорит[344].
В том же 1962 году, когда книга «На пути к философии бытия» вышла в свет, Абрахам Маслоу впервые оказался в Институте Эсален. Произошло это случайно. Во время одной из поездок по западному побережью Маслоу с супругой никак не удавалось найти свободного номера в подходящей гостинице, чтобы переночевать. Уставшие от долгой дороги, они остановились у небольшого дома, располагавшегося в гористой части побережья Тихого океана, которая носит название Биг-Сюр. Их встретил молодой человек, к которому они и обратились с просьбой о ночлеге. Не слишком довольный просьбой, мужчина тем не менее согласился помочь, попросив документы гостей. Когда же он увидел фамилию Маслоу, то его лицо неожиданно просияло и он закричал: «Маслоу?! Вы — Абрахам Маслоу?!» Молодым человеком был один из основателей Эсалена — Ричард Прайс, который сразу же рассказал Маслоу, что он сам и все сотрудники и слушатели института являются его страстными поклонниками и буквально зачитываются только что вышедшей книгой «На пути к философии бытия».
После этого первого, достаточно неожиданного посещения Эсалена Маслоу неоднократно бывал там, делясь своими размышлениями со слушателями института по вопросам, которые его интересовали. Эти встречи проходили по-разному. Иногда они вдохновляли Маслоу, иногда, наоборот, разочаровывали. Пожалуй, самым неприятным эпизодом стал один из семинаров, посвященный обсуждению пиковых переживаний. По всей вероятности, смущенный раскрепощенной аудиторией слушателей, Маслоу избрал для своего выступления чрезмерно академический тон, что было ему свойственно. Он не предполагал, что среди людей, слушавших его, окажется эпатажный Фриц Перлз, обитавший в это время в Эсалене и пришедший послушать размышления Маслоу. Перлз не выносил интеллектуальные рассуждения, поэтому довольно скоро громким голосом прокомментировал одну из фраз Маслоу: «Всё это похоже на школу. Вот учитель, а вот ученики, дающие „правильные“ ответы». На следующий день, когда семинар продолжился, Перлз вообще упал на пол и стал издавать звуки, похожие на плач ребенка, возможно, вновь протестуя столь эксцентричным образом против наставлений Маслоу о смысле жизни. Что касается самого Маслоу, то он смущенно назвал такое поведение Перлза болезнью, которую следовало бы лечить[345].
В 1962 году Маслоу впервые увидел применение своих идей на практике. Однажды он получил приглашение от владельца калифорнийской корпорации Энди Кея провести несколько месяцев у него в компании, чтобы оценить эффективность ее управления. Маслоу эта возможность показалась интересной, так как менеджмент в корпорации строился на его теории. Кроме того, он считал, что организация благоприятной рабочей атмосферы может выступить в качестве своеобразной массовой терапии психологических проблем. Поэтому его привлекал любой позитивный опыт в этой сфере.
Кей демонтировал на своем предприятии конвейерное производство, а каждый аспект управления согласовывался с работниками. Подразделения предприятия получили больше финансовой автономии. Сотрудники сами определяли удобное для них время для перерыва, а также оформление интерьера в помещении, где они трудились. Был отменен жесткий контроль за приходом сотрудника на работу и штрафы за опоздание. В результате производительность труда на предприятии резко увеличилась, как и удовлетворенность рабочих своей деятельностью.
Во время пребывания на предприятии Кея Маслоу в привычной ему манере постоянно записывал свои размышления об увиденном, а также замечания по дальнейшему совершенствованию процесса управления. После расшифровки записей психолога появилась небольшая брошюра, которая сначала распространялась бесплатно. Однако интерес к идеям Маслоу был столь велик, что он решил написать книгу «Эвпсихический менеджмент» (1965). Название работы восходило к термину «эвпсихея», предложенному Маслоу и обозначавшему идеальное общество будущего: «В последнее время я часто погружаюсь в грезы о психологической утопии — о государстве, все граждане которого обладают отменным психологическим здоровьем. Я даже придумал ей название — Эупсихея (так в тексте. —
На некоторые вопросы я, пожалуй, не готов ответить сразу, особенно на те, которые касаются экономики. Но есть вещи, в которых я совершенно уверен. В частности, я убежден, что это будет анархическое общество (анархическое в философском смысле этого слова), они будут привержены культуре даоистичного толка, культуре, основанной на любви, предоставляющей людям гораздо большую свободу выбора, чем предоставлено нам нашей культурой. Это будет общество, в котором уважаются базовые потребности и метапотребности людей. Люди в этом обществе не будут обременительны друг для друга, они не будут навязывать друг другу свои мнения, убеждения и вкусы, будут гораздо более вольны в выборе религии, мировоззрения, партнеров по общению, одежды, пищи, искусства. Другими словами, жители Евпсихеи будут по-даосски невмешательными, доброжелательными, честными, любящими людьми, будут готовы идти навстречу желаниям другого человека, удовлетворять его потребности. В их обществе будет гораздо меньше насилия, презрения, деспотизма и стремления к власти. При таких условиях глубинные способности человеческой природы заявят о себе в полный голос»[346].
Построению подобного идеального общества и должен был способствовать тот самый новый подход, предложенный Маслоу и названный им «теория Z». Это название соотносилось с идеями, представленными в известной книге «Человеческая сторона предпринимательства» Дугласа Макгрегора, где он охарактеризовал две теории управления, предполагающие разные стили руководства. «Теория Х» описывает традиционный стиль, который исходит из того, что человек по своей природе ленив и эгоистичен, он всячески старается избегать работы. Поэтому его необходимо постоянно контролировать, а единственным стимулом для работника являются деньги. «Теория Y» считает, что человек амбициозен, он способен к самоконтролю и ответственности, склонен проявлять творческий подход, если появляется такая возможность.
«Теория Z», предложенная Маслоу, как бы дополняла «теорию Х» и «теорию Y», но затрагивала она не только менеджмент. С одной стороны, Маслоу ставил во главу угла идею о том, что бизнес должен заниматься развитием людей и поддержкой их стремления к самоактуализации. Потребности в личностном росте и уважении друг друга должны быть не менее значимы, чем стремление к увеличению благосостояния предприятия. Маслоу полагал, что подобное управление возможно только в отношении самоактуализирующихся людей, которые могут получать удовольствие от работы, но вместе с тем быть ответственными.
С другой стороны, в книге «Дальние пределы человеческой психики» (1971), опубликованной уже после его смерти, Маслоу в рамках «теории Z» развивал свои представления о самоактуализации. Он стал различать два типа самоактуализирующихся личностей. Первый тип — самоактуализирующиеся люди с небольшим опытом пиковых переживаний или без него. Именно они описаны в «теории Y» Макгрегора. Это прагматики, деятели, живущие в мире, чтобы реализовать себя в нем. Второй тип — люди, для которых трансцендентные (пиковые) и плато-переживания являются ключевыми в их мировосприятии. Маслоу назвал их «трансцендерами». Они смотрят на мир с точки зрения Бытия, вечности. Они вызывают у окружающих благоговейный трепет и представляются им людьми «не от мира сего». Описывая трансцендеров, Маслоу отмечал: «Меня настойчиво преследует ощущение, что люди, достигшие трансценденции, не столь „счастливы“, как „просто здоровые“. Они могут быть более экстатичны и более увлечены, они в состоянии испытывать более высокое „счастье“ (пожалуй, „счастье“ в данном случае — слишком слабое слово), в отличие от простого счастья „просто здоровых“ людей.
Но порой у меня складывается впечатление, что одновременно со счастьем они испытывают своего рода космическую печаль, высшую грусть, досаду по поводу глупости людей и легкости, с которой те идут на уступки себе, по поводу их слепоты, их жестокости друг к другу, их ограниченности. Зачастую эти переживания могут затмить даже светлое чувство от прикосновения к вечности. Скорее всего, источником подобной грусти служит контраст между тем, что есть на самом деле, и тем идеальным миром, который столь отчетливо видится им и кажется столь достижимым»[347].
Помимо «Эвпсихического менеджмента» в середине 1960-х годов у Маслоу появилась работа «Психология науки: рекогносцировка» (1966), в которой психолог выступил критиком современного механистического научного познания, предложив свое видение новой гуманистической науки. Маслоу настаивал на том, что наука должна быть более толерантной к неоднозначности, к тому, что она не может объяснить. Ученый должен быть не отстраненным наблюдателем, а активным субъектом, не человеком, который оставляет в стороне ценности, но, наоборот, ставит свои исследования им на службу. В этой работе Маслоу употребил афоризм, позднее ставший знаменитым: «Если единственный инструмент, который у вас есть, — молоток, то всё вокруг кажется гвоздями»[348]. Таким образным способом Маслоу описывал модель поведения, когда один и тот же метод, осознанно или нет, пытаются применить для решения различных задач, считая его универсальным, что, конечно же, является ошибкой.
Еще в середине 1950-х годов Маслоу приобрел репутацию ученого, к которому стали обращаться за консультацией по практическим вопросам различные фирмы или корпорации. Например, одна страховая компания желала спрогнозировать уровень здоровья учащихся колледжа, чтобы избежать лишних затрат. Маслоу рекомендовал проанализировать студенческую систему ценностей и место в ней здорового образа жизни. В другом случае предприятие по производству игрушек для детей интересовало, какой тип игрушек они должны выпускать, чтобы занять большую долю на рынке. Маслоу предложил прекратить выпуск игрушек, связанных с военной тематикой, и переориентироваться на производство игрушек, стимулирующих детское творчество[349]. Нельзя сказать, что подобная консультативная работа была интересна Маслоу, но зато она обеспечивала ему неплохой дополнительный доход в семейный бюджет, что было очень важно после долгих лет стесненности в средствах.
Кроме того, так как Маслоу изучал проблему креативности, то, к удивлению самого психолога, к нему стали обращаться различные бизнес-корпорации, общественные и правительственные организации, заинтересованные в развитии творческих способностей сотрудников. Но чем больше психолог изучал креативность, тем больше он видел в ней возможностей для раскрытия человеческого потенциала и, в частности, осознавал необходимость ее развития в системе образования. Абрахам Маслоу подчеркивал, что образование больше не может рассматриваться как передача накопленных знаний, которых с каждым годом становится всё больше и больше. Оно должно стать процессом личностного развития, стремления к самоактуализации. Необходимо обучать человека умению импровизировать в сложных ситуациях, способности находиться «здесь и сейчас», брать на себя ответственость в решении задач, если это необходимо.
Начинать подобное обучение следует посредством приобщения ребенка к музыке, танцу, искусству: «…слишком много общих законов у искусства и у высших переживаний. Они могут заменить даже психотерапию, если человек поймет, к чему он устремлен, если он узнает, что ему необходимо и как ему этого добиваться. Ведь, рассуждая о музыке и танце, можно определенно отметить, с одной стороны, угасание, отступление таких симптомов, как автоматизмы, тревога, а с другой стороны, бесспорно, что музыкальный, танцующий человек более спонтанен, бесстрашен, аутентичен, он лучше чувствует свое тело, обостряется его сенсорная чувствительность и т. д.
Немаловажно и то, что музыка, ритм, танец — прекрасные способы достижения самоидентичности. Так уж устроена человеческая природа, что подобного рода триггеры, подобного рода стимуляция обращены прямо к нашей вегетативной нервной системе, к нашим эндокринным железам, к нашим чувствам и эмоциям. Воздействие ее непосредственно. Мы еще очень мало знаем о физиологии человека, чтобы понять, чем вызвано столь непосредственное воздействие, но оно бесспорно существует. Я бы даже сказал, что это воздействие столь же очевидно, как боль, которая всегда безошибочно ощущается человеком. Для людей, обделенных подобного рода переживаниями, которые, к сожалению, составляют очень большую часть населения, для людей, глухих к своему внутреннему голосу, живущих по часам, по расписаниям, по правилам, законам, подсказкам соседей, — для них это почти единственный способ познания своего „Я“. Это именно те громкие сигналы, тот голос, который взывает внутри каждого из нас: „Черт возьми! Ведь это хорошо! Отбрось сомненья!“ Именно здесь мне видится один из способов научить таких людей самоактуализации, помочь им почувствовать, познать собственное „Я“. Внутренний голос, способность прислушиваться к глубинному и к его реакции, прислушиваться к тому, что происходит внутри, помогает нам в обнаружении своей идентичности. Этот способ может стать основой новой, чувственной педагогики, и если мы найдем время говорить о ней, то придем к выводу о необходимости создания новой системы образования, школы нового типа»[350].
Маслоу описывал идеальный колледж будущего, каким он его себе представлял. В нем не должно быть зачетов и экзаменов, обязательных дисциплин и ограничений по возрасту, уровню развития или здоровью обучающихся. Гении и слабоумные, творческие личности и среднестатистические учащиеся смогут собраться вместе, чтобы обсудить то, что им интересно. Преподавать сможет каждый, кому есть чем поделиться с другими. Подобное обучение продолжится всю жизнь, так как человек познаёт всегда, никогда не останавливаясь в этом процессе. Главной же целью станет стремление узнать себя, свои цели в жизни, особенности личности, подлинные желания, а уже после этого переходить к профессиональному образованию.
Но даже современная школа, а не только далекая школа будущего, должна объяснить ребенку, что жизнь — это бесценный дар, и помочь ему найти собственное призвание: «Если мы хотим быть помощником ребенку, советником, наставником, руководителем, психотерапевтом, мы обязаны принять ребенка таким, каков он есть, и помочь понять ему, что он из себя представляет. Как он живет, на что способен, к чему предрасположен, как он может использовать то, чем владеет, каковы в нем лучшие задатки, его потенциалы? Нам не будет нужды посягать на его „Я“, мы окружим ребенка атмосферой благожелательного приятия, в отношениях между нами не останется места для страхов, тревог и желания защищаться. Более того, мы будем лелеять этого ребенка, то есть радоваться тому, каков он есть, радоваться его росту и самоактуализации»[351].
Несмотря на свои гуманистические взгляды в области воспитания и обучения молодого поколения, в реальности отношения Маслоу с учащимися университета Брендайс, в котором он преподавал, не складывались. Популярность Маслоу во второй половине 1960-х годов, когда он стал одним из символов контркультуры и интеллектуальным ориентиром для миллионов американцев, никак не влияла на отношения со студентами. Нередко они весьма резко высказывались о содержании лекций, считая их непрактичными, или же критиковали менторский тон, присущий Маслоу, в то время как они желали общения на равных. Маслоу, у которого каждое выступление перед аудиторией отнимало огромное количество сил, сложившаяся ситуация очень удручала. К тому же психолог всё больше тяготился административной работой, не позволявшей ему сосредоточиться на исследованиях.
В 1968 году Маслоу вновь почувствовал себя абсолютно изможденным. Он даже вернулся к психоаналитическим сеансам, желая разобраться в природе своего состояния. Спустя некоторое время Маслоу был госпитализирован с первым сердечным приступом. Правда, жить без работы долго он не мог и, даже несмотря на плохое самочувствие, после перевода из палаты интенсивной терапии в обычную палату начал расспрашивать медсестер о мотивации их работы.