— Вы замужем?
— Нет. Я надеялась, что мы с моим женихом распишемся в его следующий отпуск. Он сейчас в России, танкист. Но…
Геринг покачал головой:
— По крайней мере, не один из моих летчиков. Давайте поспорим. Если ваше предположение будет точнее моего, то медовый месяц вы проведёте в Каринхалле[59].
По залу прокатился вздох. Каринхалл — легендарный охотничий замок Геринга, названный в честь его первой жены. Фантастически роскошный дворец, заполненный сокровищами со всех концов ограбленной Европы. Некоторые женщины явно пожалели, что не рискнули присоединиться к спору.
— Санни, если я выиграю, вы отдаёте мне браслет, который сейчас на вашей руке. Уговор?
Она кивнула. Браслет был обыкновенной, дешёвая бижутерия. Херрик был заворожён. Геринг легко заставил людей думать о будущем, переведя их мысли на выживание и что делать потом.
Американские бомбардировщики быстро приближались, оставляя отметки на планшете.
— Насколько надёжно мы можем герметизироваться? И сколько после этого продержимся?
Фельдмаршал догадался, что сейчас Геринг обращается к нему. И голос у него твёрдый, ледяной, отнюдь не то приветливое подшучивание, как с девушкой-оператором. Искорки хорошего настроения исчезли из глаз, сменившись холодным командным огнём. Херрик напомнил себе, что Старый Толстяк не клоун и не шут. Если он и произвёл подобное впечатление, то лишь потому, что это служило его целям. Бояться этого человека однозначно стоило.
— Герр рейхсмаршал, нас защищает укреплённый железобетон. Подача воздуха производится снаружи, но он проходит через фильтровентиляционную установку. У нас автономные генераторы и хороший запас топлива. Не очень большой, но можно сэкономить его, отключив второстепенные системы. Еды не меньше чем на две недели. На вкус так себе, но силы поддерживает.
— Значит, мы можем выдержать удар?
— Если адская зажигалка не рванёт прямо над нами, то… да, герр рейхсмаршал.
Херрик был ошеломлен. Его так поразила степень разрушения страны, что он забыл думать о выживании. И настолько упёрся в неудачу его системы ПВО, что не смог представить возможные выгоды. Сколько региональных и местных центров было потеряно из-за растерянности персонала? Всего несколько простых шагов намного увеличат их шансы.
— Вырубите всё ненужное освещение. Проверьте работу ФВУ. Закрепите всё, что может слететь. И держитесь. Будет жёстко.
До сброса прошли минуты, а может быть секунды. Казалось, что время тянется часами. Бомбардировщики уже ползли над городом. Кто-то молился, кто-то писал прощальные письма. Слова Геринга переломили отчаяние и деморализацию, но на самом деле всерьёз никто не рассчитывал уцелеть.
Потом обрушился мощный удар. Всё заволокло пылью и дымом, с потолка падали панели. Людей сбило с ног сотрясением. Херрик видел, что пол действительно задвигался и пошёл волнами. Планшеты изгибались и ползали по направляющим. Угрожающее глубокое рычание заполнило весь зал. Не было какого-то определённого источника, просто сплошной шум. Чашки и блюдца, стоявшие в углу, рассыпались на осколки. Херрик ощутил, что падает, самым пошлым образом приземляясь на задницу. Свет совершенно пропал.
Потом пришла вторая встряска. Она напугала больше, несмотря на то, что сам толчок был намного слабее. Просто всё, что могло сломаться, уже сломалось, и все, кто могли упасть, уже были на полу. Их встряхнуло, и обломки разлетелись во все стороны. Тряска продлилась дольше первой волны, и уже ослабевала, когда пришло эхо третьего удара, ещё более тихое. «Тихое», конечно, относительно. Хотя центр управления строился из расчёта на бомбардировку, при составлении проекта никто не рассчитывал на адские зажигалки.
Тряска продолжалась. Безжалостные удары, каждый из которых добавлял беспорядка и разрушения в зале. Они становились всё слабее, но всё больше повреждали бункер. Последний толчок надломил стены и обрушил облицовку потолка. После того, как всё закончилось, в совершенно тёмном помещении наступил спокойствие. И полная тишина. Даже когда включилось аварийное освещение, сквозь пыль, дым и мелкое крошево ничего нельзя было рассмотреть. Но вентиляция работала и вскоре очистила воздух. Зал превратился в руины, от по-немецки чётко устроенных рабочих мест не осталось ничего, кроме воспоминаний. Люди поднимались с пола. Одна из женщин непрерывно бормотала: «Мы живы, мы живы».
В углу бункера как будто что-то взорвалось. Куча битых обломков и разломавшихся потолочных плиток внезапно зашевелилась, потом разлетелась в стороны, и появилась голова Геринга. Тело и ноги всё ещё скрывались в завале, но он улыбался!