— Санитар, позаботьтесь об нём, пожалуйста, — направление в первую группу.
Бруклинской военной верфи потребовались два года, чтобы отремонтировать «Нельсон». Теперь он ходил с канадским флотом, сопровождая конвои в Мурманск, вместе с «Родни» и тремя уцелевшими «Королевами»[50].
Первоочередной задачей было снятие шока и остановка серьёзных кровотечений. Наложение давящих повязок давало возможность дожить до хирургического стола. Санитары фиксировали переломы шинами. Сломанные кости обрабатывали большим количеством сульфаниламида и стягивали полосами распоротой формы. Почти всё по этой части было сделано, и можно переходить к следующему этапу — проникающим ранениям брюшной полости. Стеннис оборудовал под операционную ближайший отсек, всё-таки открытая палуба ангара не лучшее место для этого. Тем не менее, заботы множились. Взрыв в кормовой части забросил пламя на палубу, задымление становилось сильнее. Авианосец сбавлял ход, и пространство проветривалось всё хуже, с нижних палуб потянул дым. Передняя часть ангара скоро станет непригодной для обитания.
Надо готовить эвакуацию. Стеннису приказали переправлять пациентов и пункт первой помощи на «Самоа», но это было невозможно. Корабль стоял у борта, помогая заливать пожар, и повсюду лежала путаница шлангов и рукавов. План стал заведомо невыполнимым. К тому же док знал, что не сможет переместить многих раненых, не убив. Значит, надо придумать что-то новое…
Пожары бушевали в основном по правому борту, как раз там, где стоял «Самоа». Пусть крейсер «Фарго» подойдёт спереди и примет пункт первой помощи на левый борт, чтобы развернуть его на квартердеке. Стеннис мысленно поправился — на корме, там просторнее. Как только прибудет «Киттихок», передать на него наиболее тяжёлых. Там, как и на других поисково-спасательных авианосцах, работает настоящий плавгоспиталь. И вертолёты, которые могут снять жертвы прямо с Шило там.
После этого всё должно наладиться. Если «Фарго» сможет подойти впритык, если «Киттихок» успеет вовремя начать эвакуацию, тогда работа пойдёт как надо. Ангарная палуба останется для сортировки и первичной обработки, лазарет на «Фарго» и госпиталь на «Киттихоке». Но проклятый дым мог нарушить и этот план. Глаза Стенниса слезились, горло першило. Густая чёрная гарь сюда пока не добралась, но в воздухе висела едва различимая дымка, раздражающий глаза и глотку. Док решил найти этому объяснение. Как он нередко говорил любому, кто был готов выслушать, он доктор, а не моряк. Вон тот молодой мичман выглядел подходящим. Его доставили прямо от очага пожара, пострадавшего от высокой температуры и дыма. Лицо закопчённое, глаза красные, кожа со следами мелких ожогов, но он собирался вернуться к аварийной команде.
— Мичман… — Стеннис вытянул шею, чтобы прочитать нашивку, — мичман Пикеринг, я бы советовал вам подольше отдохнуть. Думаю, стоит посидеть на свежем воздухе.
— Спасибо, док, но если меня не будет слишком долго, наш старый мерз… ну, в общем, наш главстаршина, он снова обзовёт меня демократом. Представляете, он сказал, что подбившие нас бомбардировщики управлялись членами Национального демократического комитета. Хотя, по правде говоря, у вас тут не очень жарко.
— Вот об этом я и хотел спросить. Почему?
— Обычно огонь горит на воздухе, верно? Огонь нагревает его, горячий воздух уходит, со всех сторон подтягивается более холодный. Как в дымоходе. Но если процесс выходит из-под контроля, и скорость потока воздуха превышает определенную скорость, то пламя превращается в ураган. Это называется «огненная буря». Вам туда точно не захочется. Но у нас тут всё ещё хуже. Пожары нагревают воздух в глубине корабля, и ему некуда выходить. Поэтому там постоянно растёт температура, как в духовке. Горячий воздух создает давление, которое ищёт любой путь для выхода. К тому же огонь пожирает разные не очень хорошие вещи. Ракетное и реактивное топливо, авиационный бензин, компоненты для напалма, краски, смазки. При горении они выделяют яды. Там же рядом корабельные погреба. И это новый корабль, здесь много пластмасс, мы понятия не имеем, что там в итоге образуется. Как видите, некоторые ребята из аварийных команд надышались до отравления. Мой вам совет, док, если собираетесь остаться здесь, раздобудьте дыхательную маску. И не расставайтесь с ней надолго. А я пошёл, меня ждёт вздрю… инструктаж главстаршины.
Стеннис старательно спрятал усмешку. Если этот молодой мичман думает, что общество главстаршины неприятно, он просто понятия не имеет, каковы в этом отношении аналогичные чины Королевского флота. Главстаршина как жена, вы не цените то, что они для вас делают, пока не лишаетесь этого.
ГЛАВА СЕМЬ. КРАДУЩАЯСЯ СМЕРТЬ
Германия, Потсдам, штаб командования ОСПВО
— Герр фельдмаршал, поступают доклады из региональных центров.
Херрик выдохнул. Последние два часа он провёл на нервах. С того момента, как на тактических планшетах появились американские бомбардировщики, он пытался получить внятные сведения о размере группы, вероятных целях и курсах. Но «Мамонты» и «Водяные» выдавали на редкость нелепые показания. Операторы были уверены, что это не противодействие — картина складывалась такая, будто сами цели расплывались и ускользали. Низкочастотные радары дальнего действия говорили, что надвигается рейд, но не более того.
Фельдмаршал посмотрел в конец зала. На установленном там планшете отображались Франция и западная Германия. Одна из многих карт, выгравированных на больших листах прозрачного плексигласа. Их можно легко менять при необходимости. Несколько женщин отмечали с изнанки последние данные. Сочетание количества отметок и неточных данных превратили карту в облако, накрывающее большую часть Франции.
— Северная Рейн-Вестфалия работает вместе с «Вюрцбургом» и определителем высоты «Заимка». Также приходят доклады от наземных постов визуального наблюдения. Подтверждают многочисленные самолёты на большой высоте. Предположительно больше тысячи. Есть данные по высоте, герр фельдмаршал… Повторите, пожалуйста… благодарю. «Заимка» сообщает, что передний край рейда идёт почти на семнадцати тысячах. Основная часть немного ниже, между пятнадцатью и шестнадцатью.
Херрику показалось, что его пнули под дых. Истребители просто не могут забраться туда. Основой его сил были Ta-152C, способные подняться на двенадцать километров. В нескольких подразделениях имелись высотные Ta-152H, которые, использовав впрыск, могут запрыгнуть на четырнадцать. Но впрыск работал всего несколько минут, и когда он отключится, самолёт из-за своей массы станет мести себя хуже обычных моделей. Это был лучший перехватчик, который есть у региональных центров. Тяжёлые истребители штаба проигрывали им. Do-335 и Ta-154 с потолком в десять тысяч. А что насчёт ночников? He-219 забирается на двенадцать с половиной, в высотном варианте до четырнадцати. Намного ниже, чем летят американские бомбардировщики.
Американцы переосмыслили суть слова «высота». Они решили не прорываться через оборону, а перепрыгнуть её. Истребители сразу выбыли из игры. Он мог бы поднять Ta-152H на тот случай, если какой-нибудь из бомбардировщиков вдруг снизится, но кажется, местным центрам придётся как-то справляться самостоятельно. Один шанс всё же был. Его четырёхмоторные уродцы способны залезть только на тринадцать километров, но у них есть ракеты, которыми можно дотянуться ещё выше. Они кое-чего стоят, так пора их задействовать.
— Есть курс и скорость?