– А кольцо у него?

– Ага! Через рубашку просвечивает.

Меня пригласили в кабинет, и я подтвердила, что вижу перед собой ювелирные изделия, принадлежащие мне. Перечислила, приметы и дефекты, а также заверила, что дома у меня хранятся документы, подтверждающие право на собственность: квитанция из ювелирной мастерской о ремонте цепочки и оценочный протокол кольца.

– Мне его любимая девушка подарила, а она, наверное, у этой гражданки купила, – нагло утверждал автовский.

– Когда это было?

– Да не помню… не так давно, может, неделю.

– Зафиксируйте эти слова, – сказала я. – Я всего третий день в Питере, а до этого больше месяца гостила в Уремовской области. А там, кстати, это кольцо фигурирует в милицейских материалах. Тоже с трупа снято.

– Тоже?

– Но ведь ясно, что это он милиционеров убил. Ой, я еще один важный факт упустила! В Утятине я давала это кольцо своей племяннице поносить, а она вечно в реликварий всякую ерунду пихала.

– Это что, траурное кольцо? – оживился юрист.

– Разбираетесь? А ваш доверитель, небось, думает, что это печатка! И реликварий не открывал. Давайте, чтобы не было у вас соблазна обвинить, что милиционеры что-то подкинули, открывайте его своими ручками. Наверняка Сашенька туда что-нибудь на память сунула.

Юрист открыл кольцо и сказал:

– Бумага.

Хозяин кабинета, тот самый, что четыре года назад уже имел дело с кольцом, вынул из ящика стола шило и выковырнул бумажку из кольца:

– Папиросная!

– Вот паршивка, из атласа растений вырвала! – ругнулась я.

Милиционер развернул квадратик бумаги величиной с почтовую марку. На ней было мелко написано: «тетя Наташа Боева».

– Мне нужно поговорить с моим доверителем, – сказал адвокат.

– Сейчас начнут выдавать ложь мелкими порциями, – сказала я. – Давайте лучше отпустим понятых и займемся столоверчением.

– Почему, пусть пообщаются, – сказал хозяин кабинета.