Вьюга унималась, выпускала луну из облачного плена и её свет заставлял снег мерцать. Вьюга утихала ненадолго — скоро она возвратится с новой силой, но в новом месте, далеко отсюда. Лунный свет скользит по мирным сугробам, теряется в ветрах деревьев тёмного леса.

Вместо ответа ведьма усмехнулась. Не едко, как она любила это делать, а по-новому. Чем дольше Фелисия смотрела на неё, тем больше видела в ней другого человека. Именно Её. Черты лица стали более остры, волосы распущены. Высокий воротник платья держался на каркасе и едва был различим за её головой в тусклом свете. Платье — не простое, строгое, усеянное какими-то камнями, оно было глухим и за ним не было видно ключиц, шеи. Откуда? Фел не замечала его прежде.

Женщина протянула руку к её щеке, и ведьма с трудом не отшатнулась. Остались только знакомые чёрные глаза. Кто Она?

Ещё мгновение и Она исчезла. С тихим хлопком просто пропала, как будто Её тут вовсе не было. Остались только следы на снегу, запах трав и восковых свеч.

Несколько секунд рыжая стояла, огромными от слёз глазами глядя перед собой. Всё так просто? Она... просто ушла? Исчезла? Больше не вернётся? Фелисия сделала неуверенный шаг, затем второй, в сторону калитки. Стопы точно резали острозаточенные ножи, холод сковывал тело и платье из плотной ткани не спасало.

Скрип шагов. Она обернулась — ворох волос, вспыхнувший ярким пожаром в темноте.

— Пойдём, — глухо сказал Дэниал. — Замёрзнешь.

Девушка попятилась, замотав головой. Она не может пойти без неё. Она просто... Куда-то переместилась. Может, в Лес? Сидит сейчас у реки, смотрит на покрытую льдом воду и размышляет о чем-то.

— Фелисия, не дури. Из меня лекарь, как из тебя боевой маг. Пойдём домой.

Но она не слушала. Спина наткнулась на скрипнувшую даже от такого лёгкого движения калитку. Найдёт её и вернётся. Туда, обратно.

— Фелисия!

Девушка сорвалась с места, нырнув в непроглядную темноту улицы. Пальцы на ногах сводило, в ушах засвистел ветер.

— Матушка! — крик её потонул в жуткой тишине.

Подобрав подол платья, Фелисия бежала вперёд, уже видя смутные очертания деревьев. Бежала, ничего не различая вокруг, сбивая дыхание, до боли в лёгких. Уже нырнула в лес, коротко вскрикнула, когда ноги окунулись в глубокий сугроб. Не заметила, как рядом мелькнуло какое-то существо, только отработанным до автоматизма движением выставила защиту. На всякий случай. Ночной Лес — это не тот, что приветливо шумит днём. Ночь — ещё не её время.

Запнулась раз — едва не упала, но понеслась дальше. Запнулась два — рухнула, растянувшись на снегу и уже не нашла сил подняться. Лежала, хватая ртом воздух и плакала, но не от боли в ногах, не от того, что бок нещадно кололо, а дыхание свистом вырывалось наружу. Фелисия больше не чувствовала её. Нигде. Никак. Все её следы, которые витиеватыми тропами тянусь в этом лесу — все они исчезли. Снег, который она так любила сейчас только отравлял.

— Куда ты рванула?! — Дэн появился внезапно, не слышно. Поднял ведьму, отряхнул от снега настолько, насколько смог, затем подхватил на руки.

Девушка не ответила. Вместо этого обвила руками его шею, положила голову на грудь и прикрыла глаза. Резко ставший бессмысленным, взгляд, был направлен в черноту леса, из под полуопущенных ресниц она мало что видела, скорее прислушивалась. Скрип снега под ногами Дэниала, слабый шум ветра в верхушках крон деревьев, едва различимые шорохи ночных тварей, которые почему-то не смели на них броситься, хотя им явно очень хотелось.

Белые хлопья пеплом оседали на её волосы, быстро таяли, попадая на лицо, что-то напоминая. Только почувствовав разгорячённое тело колдуна, Фел поняла насколько же она замёрзла. Пальцы на руках почти не двигались, ноги тоже едва слушались, как и всё остальное тело. Губы дрожали от холода и обиды, девушка продолжала тихо плакать, иногда вздрагивая и слезы солёной коркой застывали на щеках.

Дэниал долго ругался себе под нос, пока дрожащая сестра сидела у самого огня, протянув красные руки к нему. С грохотом выкатил большую бочку на центр комнаты, схватил пару вёдер, отправился на улицу — собирать снег. Фелисию его манипуляции волновали мало: девушка жутко хотела спать. Слабость разливалась по всему телу, окутывала приятной волной, закрывала глаза и окончательно провалиться в темноту ей не давали только редкие, но жёсткие окрики Дэна. Они каждый раз вырывали её из паутины сна, рыжая чуть хмурилась, сильнее закутываясь в одежды. Скоро тело начало потряхивать, мышцы — сводить и ломить сильнее и уже хотелось уснуть только что бы не чувствовать этого. Боли не было, скорее это неприятное ощущение, даже мерзкое.

— Полезай, — наконец поставил её на ноги брат, указывая на наполненную водой бочку. — И живее. Заледенела вся.