— Сколько вас?

— Всего шестнадцать, в основном волки, — Авандар говорил ровно, спокойно, но Фел слышала усталость в голосе, которую мужчина упорно старался прятать.

— Я скажу ей, — Девушка кивнула. — Приходи сюда завтра, в это же время. Если она согласится, то придёт. Но на зимовку я даю добро — в своём праве.

— Спасибо. Тебя проводить до деревни?

— Не нужно, дойду сама.

Она улыбнулась. Чуть прищурилась.

Ветер. Стук сильных лап о землю, они взрывают податливый мох, неся своего хозяина дальше. Густая шерсть, мягкая. Оскал острых клыков, утробное рычание порой вырывается, кажется, из самой души. Чёрная, непроглядная ночь — силуэты деревьев едва виднеются, но это не преграда. Несётся сквозь лес как по чистому полю, огибая препятствия. Сильный ветер бьёт в лицо, но это не мешает — воля крепче векового дуба.

— Уверена? — На этот раз в голосе неуверенно шевельнулось беспокойство.

— Если только верхом.

— Еще чего! — Оборотень оскалился. — Ведьм я еще на себе не катал... Иди. Завтра здесь буду.

Сдерживая хихиканье, Фелисия пошла знакомой тропкой к дому. Что-то ей подсказывало, что ведьм он катал, вот только совсем не на холке.

В очередной раз прыснув, она открыла дверь — дом встретил её тревожной тишиной. Девушка нахмурилась, повесила накидку, осторожно прошла в комнату. Дэниал сидел на кровати, глядя перед собой в одну точку. Ветер яростно бросал снег в лицо, крупный, он попадал за ворот. По спине у Фел пробежал неприятный холодок — от былого веселья не осталось и следа.

— Что случилось?

Колдун только мотнул головой, протягивая ей руку. Девушка вздохнула. Безропотно она забралась на ложу, парень тут же сгреб её в охапку, прижав в себе спиной. Так они и лежали в тишине и одиночестве: рыжая чувствовала, как брат тяжело дышит, иногда сильнее напрягая руки и шумно втягивает воздух носом. Опять поссорились с матушкой? Фелисия закрыл глаза, стараясь успокоиться и повторяя точно мантру: "Не моё дело, не моё дело, не моё дело". И всё же ведьма за них переживала. Ей тяжело было видеть, как два любимых человека ругаются, отдаляясь от друг друга и ещё хуже было понимать: это родные мать и сын. И у них так долго не было никого, кроме друг друга. А сейчас точно кошка с собакой, споры, которые всё чаще срывались на крик — могла прервать только Фел, решительно встав между ними.

— Не лезь, — Шипел брат, но она уверенно продолжала стоять, хотя внутри всё сводило от страха.

Матушка просила сделать это более мягко, но всё равно в голосе порой проскакивали недобрые нотки. Хуже всего было не понимать причины руганей, говорили в эти моменты они на другом, неизвестном ей языке. Она слышала его от некоторых духов, иногда по инерции некоторые заклинания у неё получались тоже на нём, но точного смысла ведьма разобрать не могла: только общий, весьма смутный.

— Фел, — внезапно подал голос Дэн, приподнимаясь на локте, — Почему от тебя пахнет псиной?

Сначала она недоуменно моргнула, потом усмехнулась, а затем и вовсе в голос рассмеялась, быстро закрыв рот ладонью. Дэниал терпеливо ждал, пока сестра успокоится, явно не понимая причины такой реакции.

— Оборотень, это был оборотень. У него дело к матушке, — наконец принялась объяснять девушка. — Его стая идет через наши леса и остановится в них на зиму. Да ладно тебе, он хороший. Но катать меня отказался.

Фелисия не видела, но чувствовала, как колдун багровеет. Это породило новый приступ хохота, который успокоить оказалось несколько сложнее.