Это происходило редко — Флоренция говорила, что нельзя помогать всем подряд. Одни добры к тебе, другим же нужно просто удостоверится, что ты ведьма, что бы было с чем идти к священнику. И таких людей нужно учится видеть, читать. Все судьбы — это отрытые книги, для таких, как они. По пергаменту стелились витиеватой вязью настоящее и будущее — уже проявившиеся чернила на старом листе произошедшего, и лишь бледные тени грядущего. И нужно уметь разглядеть, выделить нужное — потому что нельзя знать слишком много о том, что тебя ждёт. Многое нельзя предугадать, порой от одного невзрачного человечка зависит судьба целого государства. Всегда ставь большее на кон, всегда мысли широко — сделаешь хорошо одному, навредишь сотне.

И так с каждым, так всегда. Девочку всё это завораживало с каждым днем, утягивало в водоворот чудес и влекло дальше и дальше. Знать больше и больше, чтобы потом не ошибиться. Держать в руках человеческую судьбу — такую хрупкую, которую тебе с готовностью доверили: лучшее чувство в мире. Фелисия наконец понимала, что значима, не бесполезна и способна сделать хоть что-то хорошее со своего маленького, невидимого места. Ведьма — не страшная женщина, которая насылает проклятия на всех подряд. Ведьма — это ведающая мать, способная пригреть под своим крылом, помочь советом. Ведьма — та, в чьём сердце селится доброта и строгость, а не злоба с яростью. Настоящая ведьма, а не та, которой пугают перед сном непослушных детей.

— Фелисия.

Девочка обернулась. Она сидела на порожке, вглядывалась в темноту за пределами ограды дома, слушала стрекотания сверчков. День выдался тяжёлым: она практически всё время провела в лесу, выискивая нужные травы, да и то нашла не все нужные. Завтра с утра предстояло снова отправиться в чащу, на этот раз поглубже.

Дэниал неловко опустился рядом, сцепив руки в замок. За три года она вымахал как конь — широкие плечи, действительно сильные руки. Почему-то тогда, на реке, девочка таким себе и представляла его после, через несколько лет. Вид у него был извечно грозный, только дома вечно хмурое выражение лица сходило на нет, и юноша расслаблялся, вечно подтрунивая над девочкой, ерошил ей волосы и громко смеялся.

— Дочь мне не обижай! — Флоренция с напускной строгостью смотрела на сына, уперев руки в боки. На губах у женщины мелькала едва заметная улыбка.

Чёрные волосы едва доставали до середины спины, будучи распущенными. Парню было уже семнадцать. Не смотря на репутацию странного, нелюбимого и загадочного человека, на него заглядывались многие девушки — всё же колдун был бесспорно красив, но красоту такую в народе было принято называть Дьявольской.

— У тебя хоть и завтра день рождения, но я не могу терпеть.

Девочка удивлёно захлопала ресницами, глядя на протянутый ее свёрток. Потом взглянула на брата, с некоторой опаской потянула за нитку, развязывая грубый узел. Скоро на её руках лежал амулет. Дерево, с высеченной, неизвестной, руной, было переплетено грубой бечёвкой.

— Как ты...

От подарка пахло совсем не так, как от магии Дэна.

Нет, не теплом, но туманным утром. Когда рваный туман опускается на деревню, обволакивая дома и улочки, а сквозь него старается пробиться солнце. И оно греет. Не очень тепло, но так приятно. Босые ноги ступают по прохладной земле, настороженный взгляд скользит по пустынной местности. Ныряешь в лес — тебя окружает величие вековых сосен и елей, другие деревья шумят беспокойно, но тебя принимают за свою.

— Я убил на него кучу времени, — довольный реакцией, Дэниал улыбнулся. — Было не просто. Но, кажется, получилось неплохо.

— Еще как!

Туман стелился по гладкой поверхности реки, в нём, точно в облаках, шныряли маленькие духи, которые бросились в рассыпную, едва только завидев тебя. Чувство одиночества захлёстывало, но оно не было грустным, а каким-то... особенным. Прекрасным. Не то одиночество, где все покинули тебя, а которое ты сама выбрала своей участью, дабы подумать о обо всём вдалеке от суеты. Покой. Ты опускаешься на берег, погружаешь стопы в холодную воду — кожа покрывается мурашками.

— Спасибо!

Фелисия бросилась ему на шею, заключая колдуна в безмятежные объятия, зарываясь в его волосы. Амулет в руке приятно горел, ладони покалывало от переполняющей его энергии. И с ним было спокойно. Он — тёплое одеяло, укрывающий тебя осенним вечером и глоток травяного отвара, когда горло саднит простуда. Дэн ощутимо напрягся, но быстро обнял девочку в ответ, тихо засмеялся. На фоне его сильных рук маленькая ведьма вовсе казалась куклой: такой хрупкой, из фарфора, в которых играют девочки из именитых домов — сожмёшь чуть сильнее и сломаешь.

Они просидели так какое-то время, потом окрик Флоренции позвал их в дом. Со светящимися от радости глазами маленькая ведьма показывала взрослой подарок. Женщина покрутила его в руках с минуту, подозрительно прищурилась на Дэниала, но потом улыбнулась.

— Вот видишь, девочка моя, — она повесила его на шею зеленоглазке, опускаясь на одно колено. — И Бездна порой способна дарить покой.

Бездна...? Она глянула на амулет. От того ужаса, что селился порой в глазах Дэниала, там не было и следа.