Перевернувшись на бок, я обняла подушку, как и почти все в доме, пахнущую Игорем. Все верно: часики тикали, и их неумолимый бег никак нельзя было замедлить.

За завтраком собрались все члены семьи. Только одно место за столом угрюмо пустовало.

– Как дела с домашними заданиями? Все нагнали?

– Почти, – ответил Миша, руководивший не только своим, но и занятиями девочек.

За него волноваться не нужно было, а вот за двоих ленивых мелких, только и ищущих повода отложить домашку на вечное "потом", нужен был глаз да глаз.

– А что? – с подозрением спросил брат.

– В понедельник возвращаетесь в школу.

Все, включая родителей Игоря, уставились на меня.

– Не рано ли, Ниночка? – покосивших на девочек, чьи лица уже принимали бунтарское выражение, спросила Анжела Григорьевна.

Здорово, конечно, что свекровь подала признаки жизни, но принимать решения было не ей.

– Не рано, – беспристрастно ответила я, отставляя от себя чашку с недопитым кофе. – Вы, кстати, не собираетесь уезжать?

Понимаю, вопрос прозвучал мало того, что грубо, так еще и в каком-то таком не вопросительном, а приказном тоне, но в таких ситуациях тактичность и толерантность мало, что бы изменили.

– Да, Ниночка, наверное, скоро. – Поджав дрожащие губы, свекровь глянула на мужа. – Мы и так долго тебе надоедали.

– Ну, что вы, – смягчилась я, – вы никогда мне не надоедали, просто… Надо как-то двигаться дальше. Игорь хотел бы этого.

Свекровь всхлипнула. Аргумент я использовала грязный и подлый, но так действительно для всех будет лучше.

– Да, конечно. Простите. – Анжела Григорьевна встала из-за стола и скрылась на кухне.

Отец Игоря, за все время разговора не проронивший ни слова, обжег меня взглядом и так же молча удалился следом за женой.

– А ты жестокая личность, – укоризненно произнес Марк, выпуская облачко густого сигаретного дыма. – Так открыто выперла и детей, и родителей.

Родители Игоря паковали вещи и доделывали какие-то дела. Девочки снова со мной не разговаривал, а брат был озабочен тем, что нужно было еще доделать из домашних заданий. Я же решила поехать на работу, чтобы не слоняться по дому, ловя на себе осуждающие взгляды.

– Это не жестокость, – возразила я, нервно покручивая в руках зажигалку. – Это практичность.