Давным-давно Алексей смотрел польский фильм, в котором женщины прятались под землей от радиации и выращивали детей в инкубаторах. Детали сюжета уже выветрились из памяти, как и название самого фильма. Ахилл одолел королеву амазонок в битве под стенами Трои. В скандинавских мифах упоминались девы-валькирии, реющие над полем битвы на крылатых конях и забирающие в Вальхаллу души погибших героев… Валькирия... ведь это слово что-то значит на местном языке?

Чем скорее он получит ответы, тем лучше. Когда оказываешься в незнакомом мире, жизненно необходимо разобраться в правилах игры, пока эти правила не обернулись против тебя. Такой закон действовал в книжных мирах, по которым он путешествовал, сидя в кресле…

— Эй, ты, выродок!

Алексей обернулся. Перед ним, широко расставив ноги, стояла та самая чернокожая женщина с курчавыми волосами, которая недавно грозилась его пристрелить. Она и сейчас держала его под прицелом винтовки.

— Надо было сидеть внутри и не высовываться.

Ее тонкое лицо слегка дрожало от внутреннего напряжения, словно поверхность стекла под воздействием звуковой волны. Шрам поперек лба стал багровым.

— Мы здесь не привыкли к таким как ты. Понял меня, выродок?

— Если честно, то не очень.

— Туго соображаешь. — Женщина приблизилась на два шага, по-прежнему удерживая оружие наизготовку. — Но для твоей породы это в порядке вещей. Сейчас постараюсь объяснить на пальцах: я мастер-сержант Робинс Эйден, первый аэромобильный дивизион пограничной стражи. У меня в руках автоматическая винтовка А-55М. Заряжена бронебойными патронами под калибр 226 «Миротворец» с титановым сердечником. Если через минуту ты все еще будешь топтаться во дворе и мозолить мне глаза, я вышибу тебе мозги, а потом плюну на них и разотру.

Она произнесла все это спокойным, будничным тоном, как будто диктовала рецепт домашнего пирога.

— Послушайте… мэм. — Алексей сделал вид, что полностью владеет собой, но он не мог не замечать направленный на него ствол винтовки. Раструб пламегасителя внезапно показался огромным как железнодорожный тоннель. — Не знаю, за кого вы меня принимаете, но это какая-то ошибка. Ваши враги не здесь, а там, — он указал на далекие дюны позади изгороди.

— Да что ты говоришь! — голос сержанта Эйден прозвучал неестественно, растянуто, словно она изо всех сил сдерживала себя. Похоже под маской внешнего спокойствия внутри у нее все бурлило.

— Вам кажется, что я представляю для вас угрозу, но это не так. — Он поднял руки ладонями вперед и повертел ими перед своим лицом. — У меня нет оружия, а у вас в руках винтовка с бронебойными пулями. Почему бы не поговорить как цивилизованные люди? Думаю, такой разговор пошел бы на пользу нам обоим.

Он сказал это! Неужели он действительно это сказал?

Ухмылка Робинс походила на оскал лунатика.

«Да у нее просто руки чешутся!», — Алексей облизал пересохшие губы, — «Она не просто может это сделать — она жаждет застрелить меня как бешеную собаку. Мои предсмертные конвульсии доставят ей несказанное удовольствие!»

— Кажется, я сейчас блевану. — Робинс выплевывала обидные слова ему под ноги, словно вишнёвые косточки.— Ты такое же мерзкое звериное отродье, как и все твои вонючие сородичи за Чертой! Ублюдок! Бешеная обезьяна в штанах! В отличие от прочих ты хитер, и поэтому вдвойне опасен. Ты можешь шевелить мозгами и говорить по-человечески, но это, твою мать, еще не делает из тебя человека! Тебе как-то удалось обдурить капитана, но мне известно, что за говно ты на самом деле!

Лицо сержанта стало цвета темной слежавшейся пыли. Шрам на лбу пылал ярким багрянцем словно неоновая реклама. У нее начали едва заметно трястись руки. Ствол колебался туда-сюда, но по-прежнему смотрел ему в грудь. Как просто ей сейчас нажать на спуск и тем самым поставить точку в затянувшемся обмене любезностями. С трех шагов промахнуться невозможно. Даже странно, почему она до сих пор медлит.

— Вы говорите не обо мне. — Алексей постарался укрепить свой голос, не дать ему сорваться. Капли пота щекотали шею, стекая за шиворот. — Я не имею никакого отношения ни к вам, ни к этому месту. Ваш мир для меня чужой. У меня нет тут никаких сородичей. И мне незачем вам лгать…

— Ты лжешь потому, что в этом вся твоя гнусная сущность!