Она дрожащей рукой дотянулась до кольца и смыла эту мерзость в трубу. Потом долго мыла лицо и руки под струей холодной воды. Стало легче. Живот щипало множеством иголок, но, по крайней мере, ей больше не хотелось вздрючить себя.

Это закончится сегодня.

«Забавно, что все так обернулось».

Почему она до сих пор жива и на свободе? Обычно в подобных случаях дознаватели из Белого Легиона роют носом землю с особенной страстью. Даже шпионов Телигии не ищут с таким завидным усердием. Вечная битва за нравственную чистоту общества. Не может быть, чтобы Эльзе Доэл удалось спрятать все концы в воду. Слишком многие слышали ее сбивчивые монологи о двух половинках целого, слишком далеко разошлись слухи о ее греховном падении. Но Линн оказалась никому не нужна. Знамя будущей революции оставили пылиться в чулане. Или, в ее случае — в винном погребе. Так в чем тут дело? Еще одна причуда судьбы?

«Это превращается в паранойю, детка!»

Линн опять расплакалась. Она сидела голой на холодном кафельном полу ванной армейского пансиона, поджав колени к подбородку и обхватив их руками. Она знала, что сегодня это ее последние слезы. К ней возвращалась былая твердость.

Синие тени ложились на скомканную постель. Они ползли вверх по стене дюйм за дюймом. Между оконными рамами жужжала муха. Было очень тихо. Даже голоса на лестнице смолкли. Линн медленно разогнулась, поёжилась — ее знобило. Коленные суставы хрустнули, как сухой валежник. Пятки прилипли к холодному полу. Кто-то сидел на дальнем конце кровати. Свет из окна ложился на его опущенные плечи.

Ледяной мрак звездных пустынь, белый снег, черный камень...

Линн сделала шаг в комнату.

... все мы похожи друг на друга, ведь все мы дети одного Бога.

Еще шаг. Как же холодно. Иней покрыл дверную ручку.

Этот мир принадлежит нам — тебе и мне. Мне и тебе.

— Жар?!

— Я ненадолго, — Жар повернулся и взглянул на нее своими бездонными темными глазами. — Эта ночь щедра на сюрпризы, Линн. Похоже, все вещи на свете обнаруживают свою истинную сущность в эту волшебную ночь. Тебе так не кажется?

— Не может быть! Как ты...

— Постой, — Жар встал и подошел к ней. Он был в узких штанах из оленьей замши. Поджарый мускулистый торс ничего не прикрывало. Смуглая кожа маслянисто блестела в темноте. — У нас не так много времени. Период ожидания закончился. Мы долго блуждали в лабиринте. Бог приготовил этот лабиринт специально для нас. — Он провел рукой по ее длинным, растрепанным волосам выцветшего соломенного цвета, и Линн поняла, что хочет его как никогда раньше. Но она помнила вольфрамовые пули, разрывающие его плоть, помнила его танец смерти.

— Ты не можешь здесь быть! Ты мертв! Я видела...

— Да, Линн, ты видела. — Он мягко коснулся пальцами ее губ. — Глаза часто обманывают нас. Я здесь, с тобой. И я жив.

— Ты пришел, чтобы убить меня, отомстить за своих?

— Мертвое нельзя убить. Я пришел, чтобы вернуть тебя к жизни.