Чуть мельче добавляю:
Смотрю на все некоторое время, чтобы отпечаталось в голове, прежде чем укладываю матрас обратно и застилаю кровать.
Выглядываю в коридор, проверяя, в ванной ли еще мама. Тогда я хватаю радиотелефон, — завтра спрошу, позволен ли мне мобильный, — и уношу его в спальню.
Я набираю номер; три гудка, потом берут трубку.
— Алло? — раздается радостный голос.
— Это я. Я вернулась. Нам надо встретиться.
12
ТРИ МЕСЯЦА НАЗАД (СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ)
Спустя несколько дней, проведенных в Центре, реальность накрывает меня: Мина мертва. Ее убийца на свободе. А меня никто не слушает.
Более бессмысленного в моей жизни еще не происходило.
Так что я сижу в своей комнате на тесной кроватке с синтетическим постельным бельем. Хожу на групповые сеансы и пребываю в молчании. Сижу в кресле в кабинете доктора Чарльз, опустив руки на колени и смотря прямо вперед, пока она ждет.
Ничего не говорю.
Едва ли могу даже думать.
В конце своей первой недели пишу Треву письмо. Мольба, судорожный монолог правды. Все, что мне так давно хотелось сказать.
Оно возвращается нераспечатанным. Именно тогда я понимаю, что осталась совсем одна.
Не осталось никого, кто мне верит.
Теперь я заставляю себя вспоминать, повторять каждую секунду той роковой ночи. Обдумываю возможных подозреваемых и мотивы, одновременно логичные и нелепые.
В голове крутится одно-единственное предложение, бесконечная петля слов, сказанных им ровно перед тем, как застрелить ее:
Они толкают меня вперед, час за часом.
Я так и не разговариваю с доктором Чарльз.