Тот даже рот открыл. Удивил я его.
— Так, это, генерал…
— Какой генерал?
— А, я знаю… Генерал, там, у редута вашего…
— Откуда он там? На редуте и генерал…
Не бывает на редутах генералов. Они в тылу, в штабе.
— Ладно, генерал. Дальше что?
— Появился откуда-то… — санитар-возница задумался. — Вас, говорили, во рву нашли. Больше никого не осталось. Удержали редут, вот вас и наградили.
Логично. Жалко, без сознания я был. Меня награждают, а я без сознания. Когда такое ещё будет.
Сам я весь грязный, в кровище, а крест — новенький, поблёскивает. Булавкой на нижнюю рубаху пришпилен.
Вроде, снимал я рубаху… Или нет? Ничего не помню. На затылке у меня шишка и кожа рассечена. И мне, как Аристарху по головушке прилетело… Сзади ударили…
Глава 21
Глава 21 Признан здоровым
— Земляк, полушубок оставь мне, не допусти смерти героя…
Это я солдатику-вознице, а то он уже минуту, не меньше, вокруг меня топчется, на полушубок мой поглядывает.
Ну, полушубок-то, если уж по всей правде рассудить, не мой совсем. Мой — на редуте где-то остался. Там же и шинель, гимнастерка, фуражка… Всё я перед тем, как броситься в ров, с себя скинул. Показал, что до последнего буду биться.
Полушубок, которым меня укрыли, когда в госпиталь везли — казенный. Будет он утрачен — вознице попадёт. Однако, оставить в одной нательной рубахе раненого героя и кавалера высшей солдатской награды, ему совесть не позволяет…
Рвётся его сердце сейчас на части, просто — на мелкие кусочки.
Солдатик-возница вздохнул тяжело-тяжело.
Тут его и меня сестра милосердия выручила.